Funkcin? intonacijos analiz? (rus? kalba)

Содержание

Введениe …………………………2

Глава I

Современные проблемы изучения русской и литовской интонации …………5

§ 1. Актуальные вопросы русской интонации………………….5

1. 1. Разнообразие терминологии русской интонации………………..5

1. 2. Лингвистический статус русской интонации……………..7

1. 3. Краткая история изучения русской интонации………………11

1. 4. Классификации русской интонации ………………..18

§ 2. Основные направления изучения литовской интонации……………….21

§ 3. Изучение интонации в школе (к вопросу связи теории с практикой)……….24

Глава II

Функциональный анализ интонации …………………………30

§ 1. Актуальные вопросы функционального анализа интонации……………..30

1. 1. Лингвистические и экстралингвистические аспекты……………….30

1. 2. Функции интонации, отмеченные в литературе…………………34

1. 3. К вопросу об единицах интонации……………………….36

§ 2. Системно-функциональный подход к интонации…………………..39

§ 33. Прагматический аспект функционального анализа интонации…………….43

Глава III

Функциональные возможности интонационных систем русского и литовского языков..47

§ 1. Различительные возможности интонационных систем русского и литовского языков…………………………47

1. 1. Смыслоразличительные возможности интонационных средств русского и литовского языков …………………………47

1. 2. Интонация как средство выражения нейтрального и субъективного (эмоционального) отношения в речи…………………………51

§ 2. Прагматические возможности интонации в русском и литовском языках………..60

Заключение…………………………70

Список литературы………………………… 73

Резюме………………………… 77

ВВЕДЕНИЕ

Термин “интонация” восходит к латинскому intonare ‘громко произносить’. Однако этимологическое значение слова не покрывает современное его содержание. Под терминологической крышей “интонация” у разных авторов ииногда скрываются принципиальные различия.

Наиболее глубокие традиции анализа интонации находят свое начало в античном мире, в теории публичной речи. На данный момент интонация многих языков является объектом исследований в самых разных отраслях науки – языкознании (фонетике, фонологии, синтаксисе), литературоведении (в ччастности, стиховедении), психологии, психолингвистике, физиологии, инженерии, даже в математике и в др. По мнению ряда исследователей, изучение интонации оформляется в самостоятельный раздел науки – интонологию.

Настоящая магистерская работа посвящена исследованию русской интонации в сопоставлении с литовской.

Основной целью работы является функциональный анализ интонации русского и литовского языков, т. е. выявление объема и специфики различительных возможностей каждого интонационного средства в интонационных системах двух языков. Сопоставление, как известно, позволяет более контрастно выявить типологические особенности русской и литовской интонации как в плане смыслоразличения, так и в плане звучания.

Такая задача не является совершенно новой для интонации обоих языков. Несмотря на многолетнюю традицию исследований, целый ряд вопросов все еще остается нерешенным, например, сравнение функциональной нагрузки интонации, с учетом и модальную (эмоциональную), и прагматическую функции интонации в ррусском и литовском языках. В первую очередь это относится к литовскому языку, интонация которого, по сравнению с русской, изучена значительно меньше, в том числе и в сопоставлении с русским языком. В связи с этим представляются актульными дальнейшие исследования в области сопоставительного изучения интонационных систем двух языков.

Рассмотрение изложенных вопросов составляет основное содержание магистерской работы. В работе впервые на единой фонологической основе исследуется и описывается система интонационных средств литовского языка. Каждое средство обладает своеобразием своих функциональных возможностей, что выявляется в процессе иисследования. В работе показаны взаимосвязь интонационных средств литовского языка, а также неоднородность и неравноценность их различительных возможностей. Все это определяет научную новизну и теоретическую значимость магистерской работы.

Материалом исследования послужили записи русской и литовской звучащей речи, а именно: разного рода тексты, озвученные носителями языка, магнитофонные записи учебных курсов, инсценировки художественных произведений, фонограммы фильмов, радиопередач, записи спонтанной речи информантов.

Исследование проводилось с использованием разных методов: фонологического метода в интонации (Брызгунова 1978, 1980), слухового и данных инструментального анализов, коммуникативного анализа, учитывающего взаимосвязь лексики, синтаксиса, интонации, смысловых связей высказывания с контекстом. Эти методы представляют единую основу сопоставления интонации в русском и литовском языках.

Результаты исследования могут найти применение в теоретических и практических курсах по русской сопоставительной интонации, в преподавании русского языка литовцам и литовского языка русским (и шире – в преподавании русского и литовского языка как иностранных), а также в практике перевода. Таким образом, магистерская работа представляет и практическую ценность.

Мы основываемся на понимании интонации в соответствии с теорией, изложенной в “Русской грамматике” (1980). Согласно данной точке зрения, интонация рассматривается как “звуковое средство языка, с помощъю которого говорящий и слушающий выделяют в потоке речи высказывание и его смысловые части, противопоставляют высказывания по их цели (повествование, волеизъявление, вопрос) и передают субъективное отношение к высказываемому” [Русская, т. 1, 1980, сс. 96].

Многие исследователи признают системный характер интонации. Мы основываемся на положениях теории Е. Брызгуновой: интонация конкретизируется как система интонационных средств, в которую входят: тип интонационной конструкции (ИК), место центра ИК, членение на синтагмы, пауза. В потоке речи интонационные средства проявляются в единстве. Употребление каждого из средств имеет многомерные зависимости от грамматического строя языка и лексико – синтаксического состава конкретного высказывания.

Как в русском, так и в литовском языках интонация представляет наиболее характерный фонетический признак языка и входит в систему его звуковых средств наряду с фонемами и словесным ударением. Каждое из этих средств по-разному участвует в выражении смыслового и эмоционального содержания речи. Изучение звуковых средств подразумевает выявление основных единиц, описание их фонетических свойств, правил употребления и функционирования в языке.

Структурно работа состоит из введения, основной части, заключения, списка литературы и резюме. Основная часть работы состоит из трех глав.

Структуру первой главы “Современные проблемы изучения русской и литовской интонации” обусловила задача – выявление основных направлений в исследованиях русской и литовской интонации. На основе изученной литературы рассматриваются следующие вопросы интонации: определение термина, проблема лингвистического статуса, основные моменты в истории изучения, интонационные классификации. Внимание уделяется и вопросу изучения интонации в школе (связь теории с практикой).

Вторая глава “Функциональный анализ интонации” служит задаче – рассмотрение актуальных ввопросов, связанных с функциональным анализом интонации: лингвистические и экстралингвистические аспекты функционального анализа, функции, отмеченные в литературе, интонационные единицы, системно-функциональный подход к интонации, прагматический аспект функционального анализа интонации.

В третьей главе работы “Функциональные возможности интонационных систем русского и литовского языков” рассматриваются различительные возможности интонационных систем в русском и литовском языках, интонация представляется как средство различия нейтрального и субъективного отношения говорящего в высказывании, выявляются прагматические возможности интонации в данных языках.

ГЛАВА I .

СОВРЕМЕННЫЕ ПРОБЛЕМЫ ИЗУЧЕНИЯ ИНТОНАЦИИ РУССКОГО И ЛИТОВСКОГО ЯЗЫКОВ

§ 1. Актуальные вопросы русской интонации

1. 1. Разнообразие терминологии интонации

Возникновение проблемы определения интонации и поиска содержания понятия интонации вызвано тем, что разные ученые вкладывают в это понятие, помимо его самого общего содержания, различные, а зачастую и совершенно разные смыслы. Поэтому считаем целесообразным привести существующие точки зрения на проблему, а также несколько существенно отличающихся определений интонации.

Различия в определении сути явления связаны с проблемой терминологии. Некоторые исследователи вместо термина “интонация” предлагают использовать такие термины, как “мелодия”, “мелодика” и “просодия”, “просодика”. Одни исследователи просодию и интонацию рассматривают в качестве синонимов, иные проводят разграничения между этими понятиями. Так, М. Матусевич, А. Гвоздев, Л. Щерба предлагают использовать термин “мелодика”. И. Торсуева и Л. Кантер используют термин “просодия”. Е. Брызгунова, Т. Николаева, Г. Иванова-Лукьянова, С. Кодзасов – термин “интонация”.

Академик Л. Щерба

предлагает вместо термина “интонация” пользоваться термином “мелодика”: “Под мелодикой речи подразумевается музыкальное движение голоса во время речи” [Щерба, 1963, с.116]. А. Гвоздев в книге “О фонологических средствах русского языка”’ (1949) соглашается с Л. Щербой и сам использует термины “мелодия”, “мелодика”, уточняя, что это “различительное средство, выражающееся в разного рода повышениях и понижениях голоса” [Гвоздев, 1949, с. 25].

М. Матусевич в книге “Современный русский язык” (1976) рассматривает мелодику как одно из составляющих суперсегментных свойств речи, и определяет мелодику как движение тона вво фразе и паузы. Термина “интонация” в своей работе она избегает.

Т. Николаева в книге “Фразовая интонация славянских языков” (1977) интонацию понимает как совокупность трех основных просодических характеристик – мелодики (терминальных мелодических контуров, образующих парадигматические ряды), временных (паузы, темп, продление) и акцентных характеристик. Интонация признается самостоятельным уровнем языковой структуры, обладающим своими формальными и смысловыми единицами [Николаева, 1977, с. 11].

По мнению С. Кодзасова, термин “интонация” означает совокупность просодических характеристик предложения: тона, громкости, длительности, фонации. Он также считает, что важнейшим из этих ссредств является тон, и нередко под интонацией фразы многие исследователи имеют в виду только ее тональную характеристику. Однако чаще всего слово “интонация” используется в широком смысле – как синоним термина “фразовая просодия” [Кодзасов, 2001, с. 380].

Интонация в книге Р. Потаповой, ЛЛ. Златоустовой и др. “Общая и прикладная фонетика” (1997) рассматривается “как сложный структурный комплекс просодических элементов, включающих мелодику, громкость, темп, ритм, ударение, паузацию и тембр речи, служащий функциям целостного оформления высказывания (членения и интеграции) и передающий смысловые, экспрессивные, эмоциональные и эмоционально-модальные значения” [Потапова, 1997, с. 320]. Определение просодии в “Общей и прикладной фонетике” дается как “совокупности акустических средств (частота основного тона, длительность, интенсивность), как бы “накладывающихся” на последовательность сегментных единиц (звуков) и “обслуживающих” ряд автономных систем, важнейшей из которых является интонация” [Потапова, 1997, с. 320].

Г. Иванова-Лукьянова в книге “Культура устной речи” (2000) пишет, что интонация имеет два значения – узкое и широкое. Узкий смысл используется для обозначения мелодики, мелодического контура, движения тона. Широкий смысл термина включает, помимо интонации, ударение, ппаузирование, темп. Хотя она признает, что такое деление условно, в своей работе она рассматривает интонацию в узком смысле

И. Торсуева в своей книге “Интонация и смысл высказывания” (1982) предлагает такой подход к анализу фактов интонации, который состоит в том, что интонация определяется как одно из средств формирования высказывания, равноправное по отношению к лексическим и грамматическим средствам. Функционирование интонации в рамках высказывания позволяет под новым углом зрения проанализировать функции интонации и ее единицы. “Ответ на нерешенные вопросы теории интонации следует искать вв закономерностях формирования смысловой стороны высказывания” [Торсуева, 1982, с. 4].

Н. Светозарова в книге “Интонационная система русского языка” пишет, что понятия “просодика” и “интонация” не совпадают. Интонацию она определяет как “совокупность просодических средств, участвующих в членении и организации речевого потока в соответствии со смыслом передаваемого сообщения, а описание интонационной системы русского языка проводится с учетом языковых функций и содержательных категорий интонации” [Светозарова, 1982, с. 6].

В нашей работе мы основываемся на понимании интонации в соответствии с широко признанной теорией Е. Брызгуновой , изложенной в “Русской грамматике” [Русская, т.1, 1980, с.90-122]. Интонация – звуковое средство языка, с помощъю которого говорящий и слушающий выделяют в потоке речи высказывание и его смысловые части, противопоставляют высказывания по их цели (повествование, волеизъявление, вопрос) и передают субъективное отношение к высказываемому. “Интонация – это различные соотношения количественных изменений тона, тембра, интенсивности, длительности звуков, служащие для выражения смысловых и эмоциональных различий высказываний” [Русская, т.1, 1980, с. 97]. Различительные возможности интонации проявляются в пределах высказывания во взаимодействии с его синтаксической структурой, лексическим составом и смысловыми связями в контексте.

Трудности возникают не только при определении термина интонации. Еще не выработано единое мнение о единицах интонации, функциональных возможностях интонационных средств.

1. 2. Лингвистический статус русской интонации

B процессе определения лингвистического статуса интонации возникает множество ввопросов. Является ли интонация фактом, подлежащим лингвистическому анализу, или это явление внелингвистическое? Упорядочена ли эта совокупность явлений или это набор хаотических феноменов? Автономна ли интонация или это составная часть других языковых уровней? Есть ли у интонации свои специфические единицы содержания или это только факты субстанции? Соотносится ли она с особыми единицами сегментно – звукового пласта или входит в принятую иерархию языковых уровней? Т. М. Николаева в книге “Фразовая интонация славянских языков“ (1977) представляет четко сформулированные концепции интонации, которые именно и отражают неоднородность взглядов на явление интонации.

Итак, по концепции 1, интонация есть факт внелингвистический и в “настоящую“ лингвистику не входит.

По концепции 2, интонация – факт лингвистики, но она не может быть представлена в виде упорядоченной системы из – за недискретности исходных данных и множества переходящих друг в друга вариантов форм.

По концепции 3, интонация есть факт лингвистики, упорядоченный, но это не самостоятельный уровень, а часть других языковых уровней (например, фонологии или синтаксиса).

По концепции 4, интонация есть автономный упорядоченный набор лингвистических фактов, “но это не знаковый уровень в том смысле, в каком под уровнем языка понимается совокупность фактов, состоящая не только из формальных средств, но и из корреспондирующих им смысловых единиц, присущих только этому уровню” [Николаева, 1977, c.4].

По концепции 5, интонационный уровень ообладает своими формальными и смысловыми специфическими единицами. “Он упорядочен, и задача лингвиста – найти ему место в общей иерархической языковой структуре между другими языковыми ярусами“.[Николаева, 1977, c.4].

По концепции 6, интонационный уровень упорядочен, обладает своими формальными и смысловыми единицами. ”Но он представляет собой явление, выпадающее из общей иерархии языковых ярусов, среди которых ему, согласно правилам лингвистической теории, не находится места”. [Николаева, 1977, c.4].

А. Мартине в книге “Основы общей лингвистики“ (1963) утверждает: “Данный элемент высказывания изучается лишь в том случае, если он наделен определенной функцией. только элементы, несущие информацию, являются существенными в лингвистике“ [Мартине , 1963, c.396- 397]. Поддерживая мнение Т. М. Николаевой, которая отмечает, что в утверждении А. Мартине, как будто не вызывающем возражений, есть, однако, слабые места. Ставим вопрос, о какой информации и о каких функциях идет речь. Так, например, если человек плачет или смеется, то его слезы или смех несут информацию и обладают определенной функцией, “модифицируя и дополняя смысл высказывания“ [Николаева, 1977, c.5], но ни слезы, ни смех не являются фактами лингвистики.

Неясно и то – что такое лингвистика в данном случае? Если принять ту точку зрения, что объектом лингвистики является и язык, и речь, то очевидна близость речи как объекта лингвистики к речевым явлениям, принадлежащим к наукам, связанным

с общением, – психологии, теории информации, теории коммуникации. Возникает вопрос, как отграничить собственно лингвистический аспект коммуникации, т. к. не все в коммуникации есть лингвистика. Т. Николаева отмечает, что широко распространенный термин “коммуникативный тип предложения“ не проясняет вопроса о лингвистическом статусе интонации именно из – за нерешенности многих вопросов коммуникации. Между тем именно коммуникативность часто признается единственным свойством интонации.

Часто основной интонационной чертой признается и экспрессивность. Несомненно, экспресивность свойственна интонации, но она передается ею так же, как и другими языковыми средствами, – ссегментной фонетикой, лексикой, словообразованием, порядком слов и т.д. “Поэтому экспрессивность можно считать нейтральной к проблеме лингвистического статуса “ [Николаева, 1977, c.6]. Таким образом, возникает вопрос, какие же неэкспрессивные функции интонации остаются и можно ли их считать достаточными для вхождения в лингвистику. Ф. Данеш считает основной функцией “трансформацию потенциальных единиц в реальные коммуникативные сегменты – высказывания“ [Николаева, 1977, c.6]. Выдвинутая еще ранее в несколько иной форме, эта идея составляла базу интонационной концепции А. Пешковского. Пользуясь терминологией Ш. Балли, “интонация есть актуализатор, ппревращающий потенциальные высказывания в актуальные “ [Балли, 1955,с.50-51]. Возможно, что, актуализируя высказывания, интонация осуществляет над ним нелингвистические операции? Ответ на этот вопрос дает сегментная сфера. А именно, другой важнейшей функцией интонации является функция членения речевого потока, делимитативная. Но интонация не ттолько организует высказывания и создает тем самым условия для выделения их в речи, она членит высказывания и далее. И именно поэтому теория синтагматического членения, сформулированная Л. Щербой, связывает лингвистику с интонацией. Синтагма, в трактовке Л. В. Щербы, внутренне организована лингвистическими связями подчинения, и поэтому для вариативности синтагматического членения предложения существуют пределы. Многочисленные случаи разного синтагматического членения одного высказывания количественно разнятся для языков разного грамматического строя. Например, число таких вариативных изменений для русского языка определяется соседством неизменяемых слов и наличием грамматически омонимичных форм. Например, предложение Как удивили его / слова брата, допускающее и членение Как удивили его слова / брата, не имело бы этого второго варианта при простой замене омонимичной формы брата на грамматически однозначную форму сестру или сестры – Как уудивили его словa / сестру или Как удивили его / слова сестры.

Именно лингвистичность членения интонации фразы на синтагмы отличает синтагматическое членение от нелингвистических членений высказывания. “К ним принадлежит прежде всего членение высказывания по так называемым паузам хезитации, паузам колебания“ [Николаева, 1977, c.7]. Это хезитационное членение связано с непосредственной организацией актуального речеговорения; “паузы колебания характеризуют более напряженную умственную деятельность в момент речи; феномены колебания (так называемые заполненные и незаполненные паузы) осуществляются в точках перехода от высокой речевой избыточности к низкой, когда гговорящий останавливается, чтобы сделать речевое решение, выбрать единицу исследования” [Николаева, 1977, c.7]. Т. Николаева отмечает, что непосредственный анализ чтения предложенных примеров дикторами, также ее собственные слуховые наблюдения привели к выводу о существовании в речи еще одного типа членения предложения, которое автором было названо отделением последнего слова. Пример такого речевого членения – фразы типа И вот для этого мы собрались здесь в Институте русского / языка. Это членение не является синтагматическим: оно разрывает синтагму. Оно не является актуальным членением (это видно из смысла этих предложений); оно не является хезитационным, т.к. часто появляется в абсолютно конечных высказываниях. При этом может отделятся последнее слово, т.е. слово с относящимися к нему определениями; абсолютно последнее слово, без разрыва определительных связей; абсолютно последнее слово с разрывом определительных связей.

Разнообразие синтаксических отношений внутри членимых таким образом предложений, единообразие самого приема заставляет делать вывод о том, что это интонационное выделение последнего слова фразы не есть факт синтаксический, а результат особой установки говорящего на восприятие слушателя, стимулирование его внимания. “Это, вероятно, есть факультативный показатель абсолютной законченности (или одна из форм реализации фразового ударения)“ [Николаева, 1977, c.7].

Итак, интонация членит звуковой поток на высказывания и синтагмы. “Однако фразовая интонация посредством своих отдельных просодических компонентов осуществляет связь между вычлененными единицами, делая поток высказывания ((и шире – коммуникативный акт) связным целым.“ [Николаева, 1977, c.9].

Одной из функций интонации Ф. Данеш называет реализацию актуального членения в высказывании, указание на данное / новое. Другие исследователи отмечают также и функцию подчеркивания, выделения отдельных единиц. В данном случае поддерживаем мнение Т. Николаевой, которая отмечает, что было бы целесообразно обе эти функции объединить под более широкой категорией – передаче интонационными средствами смысловых отношений в вычлененных единицах. При этом могут передаваться отношения между более мелкими частями одной крупной единицы (например, между словами внутри одного высказывания); между самими этими единицами (например, вопрос – ответ); наконец, между мелкими единицами в составе разных крупных единиц (например, между словами из разных высказываний).

Таким образом, интонация обладает тремя лингвистическими функциями: функцией членения (через оформление), функцией связи и функцией передачи смысловых отношений.

Возникает вопрос, каковы же средства осуществления этих функций у трех основных просодических характеристик – мелодических, акцентных и временных показателей?

Мелодика осуществляет членение посредством так называемых терминальных мелодических контуров, которые образуют парадигматические ряды, позволяющие отличить один тип высказывания от другого. Связь осуществляется мелодически разными способами. Целям связи служат специфические мелодические модели, например, мелодия переспроса, отличная от вопроса как такового. Смысловые отношения выражаются особым мелодическим подчеркиванием (например, так выделяется тема при актуальном членении).

Акцентные характеристики осуществляют членение текста на ввысказывания путем акцентного контура (с повышенным началом и пониженным концом). Акцентные средства при этом в отличии от мелодических не группируются в парадигматически организованные ряды. Связь обычно осуществляется путем акцентного выделения отдельных слов внутри высказывания. Средства связи самих высказываний акцентным способом еще не определены. Смысловые отношения выражаются акцентным подчеркиванием (например, таким способом часто выделяется логическое ударение или рема высказывания).

Временные характеристики обладают большим диапазоном функциональных возможностей. Членение может быть двух видов. Во – первых, сама длительность всякого высказывания, его протяженность во времени, обладает внутренней структурой, своей временной программой. Во – вторых, членение осуществляется посредством пауз.

Однако именно паузы создают не только членение, но и связь. Это достигается в тексте варьированием величины паузы между вычлененными отрезками. Связь единиц осуществляется и посредством особой временной характеристики – темпа, который как характеристика имеет свой статус лишь в реализации на синтагматической оси.

Смысловые отношения передаются всеми временными характеристиками: паузами (их относительная величина смыслоразличительная), темпом, а также особым темпоральным подчеркиванием – продлением.

Итак, лингвистический статус интонации определило то, что интонация обладает тремя лингвистическими функциями (функция членения, функция связи, функция передачи смысловых отношений). Это неизбежно связано с вопросом о функциях интонации . В интонологической теории вопрос о функциях последовательно соединяется с проблемой выделения интонационных единиц.

1. 3. Краткая история изучения русской интонации

При обзоре

истории изучения интонации учитываем специфику науки, в рамках которой ведется исследование интонации. Все относящиеся к интересующей нас теме работы делим на два типа: такие, которые целиком или в какой – то своей части посвящены изучению интонации (специальные исследования), и такие, в которых интонация рассматривается лишь попутно, в центре же внимания автора находится какое – то другое явление, например синтаксический строй, ритм речи (неспециальные исследования). Как отмечает Л.К. Цеплитис, ”в поисках наиболее важных теоретических положений необходимо обращаться к специальным исследованиям. Тем нне менее не следует опускать из виду факт, что и “неспециальные“ работы содержат много интересного материала, который должен учитываться в специальных исследованиях” [Цеплитис, 1974, c.14].

Специальные исследования интонации главным образом ведутся в двух отраслях – в теории публичной (т.е. ораторской и сценической) речи и в языкознании, точнее, в двух его разделах – фонетике и фонологии. Часто выделяется специальный раздел фонетики (или фонологии), изучающий интонацию. Обычно его называют “синтаксическая фонетика“ или “интонология“.

Найболее старинные традиции в анализе интонации имеет теория публичной речи. Эти ттрадиции восходят к античному миру. Языковеды отмечают, что в Древней Греции и Древнем Риме были осознаны и частично описаны такие явления, как речевая мелодия (и ее отличия от мелодии в музыке), пауза, темп, членение потока речи, ритм (Корш, 1893; Варнеке, 11901; Thumb, 1913; Krumbacher, 1921; Musenides, 1937; Радцинг, 1954; Balazs, 1965). Важны работы по публичной речи ХVIII столетия, когда зарождались теоретические положения, сохранившиеся и в современных теориях. Здесь прежде всего следует назвать “Краткое руководство к риторике“ М. Ломоносова. Приведем фрагмент из “Руководства“ представленный в книге Л. Цеплитиса “Анализ речевой интонации“: “Слово произносить должно голосом чистым, непрерывным, не грубым, средним, то есть не очень кричным или весьма низким, равным, то есть не надлежит вскрикивать вдруг громко и вдруг книзу опускаться, и, напротив того, неприлично произносить однем тоном, без всякого повышения или понижения, но, как произносимый разум требует, умеренно повышать и понижать должно и голос. В вопрошениях, в восклицаниях и в других сильных фигурах надлежит оный возносить с некоторым стремлением и отрывом. ВВ истолковании и в нежных фигурах должно говорить равняе и несколько пониже; радостную материю веселым, плачевную плачевным, просительную умилым, высокую великолепным и гордым, сердитую произносить гневным тоном“ [Ломоносов, 1743, c.77 – 78]. Характеристика интонации (“голоса“) дается и в “Российской грамматике“, где М. Ломоносов указывает на ее четыре свойства – высоту (“выходку“), силу (“напряжение“), длительность (“протяжение“), тембр (“образование“). То, что М. Ломоносов приписывает “голосу“ функцию выражения содержания, видно из следующего замечания: “. голос в целом разговоре наклоняем и произносим мягко в сстрастях нежных, твердо в страстях бодрых“ [Ломоносов, 1765, с.404] .

В книге Х. Блэра (Blair, 1785): в связи с “тоном голоса“, выражающим мысли и эмоции, автор рассматривает скорость произношения, эмфазу (по существу – логическое ударение), паузы (емфатические и смыслоразличающие), тоны.

В монографии Мааса (Maaβ, 1798) интонация называется “декламацией“ модификации голосовых тонов. Тоны могут быть высокими, низкими, сильными, слабыми, резкими, нежными, постоянными, колеблющимися, полными, острыми. Здесь речь идет о явлениях, позже именуемых мелодией, интенсивностъю, тембром. Наряду с голосовыми тонами есть указания на степень скорости произнесения слов, т. е. на темп. Маасом рассматривается семантическая сторона голосовых тонов, по его выражению – “cемантика декламации“ или учение о “декламаторских знаках“. Они могут быть: 1) объективными – изображающими какие – то явления, 2) субъективными – отражающими психику говорящего. Дается довольно обширный список значений, выражаемых посредством упомянутых знаков, например: связь и отношение мыслей, неоконченная мысль, противопоставление и целый ряд “аффектов“ – удивление, чувство правды, презрение, замкнутость, радость, надежда, смелость, просьба, угроза и др.

Небольшие обзоры интонации можно найти и в других книгах по ораторскому искусству ХVII – XIX веков. Об интонации пишут и некоторые теоретики художественной литературы (Batteaux, 1802; Востоков, 1817).

Однако ведущее место в специальных работах по интонации в ХVIII – XIX веках занимает уже не теория ораторского иискусства, а теория сценической речи (Бродовский, 1887; Сведенцов, 1887; Тальма, 1888; Городенский, 1899).

Специалисты по сценической речи описывают интонацию, исходя из наблюдений над обиходной и сценической речъю. Широко используется анализ текстов художественной литературы на основе собственного опыта сценической деятельности исследователя интонации. Целъю таких анализов является формулировка правил использования интонации при произнесении данного письменного текста. Эти правила, часто именуемые “законами речи“, строятся на предположении, что в письменном тексте имеются сравнительно постоянные признаки определенных интонаций. Поскольку “законы речи“ выведены из наблюдений над обширным фактическим материалом, можно считать, что правила интонирования письменного текста отражают определенные языковые закономерности. Однако многие авторы, излагая “законы речи“, предупреждают о том, что эти законы не универсальны, они скорее являются вспомогательными средствами, имеющими значение в начале работы над текстом. С углублением исполнителя в смысл текста в исполнении могут появлятся интонационные особенности, не соответствующие ни “законам речи“, ни содержащимся в тексте формальным признакам (например, отсутствие паузы “на месте“ препинания, произношение вопросительного предложения с утвердительной интонацией). Эти несоответствия диктуются содержанием текста, вызывающим такие соотношения между лексико – грамматическим строем высказывания и интонацией, которые не были предусмотрены “законами речи“.

Представления, бытовавшие в сценическом искусстве конца ХVIII и начала XIX веков, отражены в монографии И. Вейтхазе (Weithase, 1930). В то время осознавались основные свойства речевой иинтонации: в ряде работ по сценической речи можно найти описания акцентуации, классификацию ударений, законы мелодии, характеристики паузы и темпа. Особое внимание обращалось на значение отдельных звуков (например, звук и якобы выражает радость).

В работе Р. Бенедикса, относящейся к середине ХIX века (Benedix, 1903) исходной точкой являются элементы тона, или “рычаги тона“, как их называют в русской литературе: высота, длительность, сила, окраска (тембр). Первые три элемента обеспечивают правильность интонирования, а окраска придает речи красоту. Различаются тон предложения, образующийся из высоты, и тоны слова и связи, имеющие основным признаком силу. В терминологии наших дней тону предложения соответствует мелодия, тону слова – случаи акцентуации, тону связи – логическое ударение. Паузы рассматриваются в обзоре дыхания.

Положение Р. Бенедикса об элементах тона было принято русскими теоретиками сценической речи и выразительного чтения и способствовало укреплению представления об интонации не только в этих отраслях, но и в языкознании.

Начиная примерно со второй половины 30 – х годов ХХ века роль теории публичной речи в изучении интонации постепенно уменьшалась. Как и прежде, в работах по сценической и ораторской речи содержался весьма богатый и интересный фактический материал, однако, его теоретическое осмысление отставало от результатов лингвистических исследований.

В качестве примера приведем некоторые работы 50 – 70 – х годов по публичной

речи, содержачие ценные описания интонации: Блинов, 1946; Бирман, 1951; Аристархова, 1952; Бендер, 1963; Топорхов, 1958; Ершов, 1959; Горбушина, 1961; Кравцов, 1962 и др..

Развитие специальных исследований интонации в языкознании, следуя Л. Цеплитису, делим на два периода. Первый из них, охватывающий примерно последние десятилетия ХIX века и первые четыре десятилетия ХХ века, в основном характеризуется поиском объекта изучения и методов его анализа. Во втором периоде – с 40 – х годов до наших дней – происходит бурное расширение интонационных исследований, связанное с рразвитием как лингвистической теории, так и техники инструментальной фонетики.

До последних десятилетий ХIX века интонационные явления обычно упоминались в связи с изучением синтаксиса и установлением правил пунктуации или орфоэпии (Ломоносов, 1765; Vernaleken, 1861; Rocca, 1886), а исследования специально посвященные интонации, исключительно редки, и обычно в них рассматривается мелодия. “Тем не менее можно утверждать, что уже в то время у исследователей языка имелось сравнительно ясное представление о существовании в речи группы явлений, называемых в наши дни интонацией“ [Цеплитис, 1974, c.14].

Экспериментально – фонетические иисследования интонации в акустическом плане позволяли глубже ознакомиться с ее акустической природой, но в то же время они недостаточно четко рисовали функциональную сторону анализируемого явления. Акустические анализы, проведенные в начале ХХ столетия, обычно рассматривали изменения основного тона – и мелодию ((как элемент интонации), и слоговое ударение, и собственную частоту звуков, и чисто физиологическое дрожание голоса – нерасчлененно, как одно целое. Таким образом, в последние десятилетия XIX века и, особенно, в первые три десятилетия ХХ века определился объект исследования, в основном охватывающий группу явлений, называемых в наши дни суперсегментными, или просодическими, средствами языка. Поскольку частота основного тона сравнительно легко поддается физическому анализу, в лингвистике начинают преобладать описания мелодии (часто называемой интонацией), а изучение таких явлений, как паузы, ударение, темп, тембр и др., остается на втором плане. “Причиной особого внимания исследователей к мелодии не является лишь техника акустических измерений. Интерес к мелодии объясняется в первую очередь ее большой функциональной значимостъю”. [Цеплитис, 1974, c.14]. Период до 40 – х годов ХХ столетия в ллингвистическом изучении интонации охарактеризован в общем как период ознакомления с теми явлениями, которые создаются изменениями частоты основного тона, интенсивности, длительности, спектра и поиском принципов лингвистического анализа этих явлений. Среди работ того времени, посвященных изучению суперсегментных средств, следует назвать следующие: Щерба, 1937; Zwirner, 1937; Лысков, 1931 и др..

Обобщение результатов акустических измерений интонации, выявление ее функциональных качеств в этот период велось лингвистами с двух точек зрения – синтаксической и фонологической. При изучении интонации они тесно связаны. До оформления фонологии как раздела языкознания ((или фонетики) существовала тенденция искать общие, типичные (релевантные) черты интонации.

Н. Трубецкой, который первый провел разграничение между фонетикой и фонологией. В книге “Grundzuge der Phonologie” (1939) предложил фонетику называть учением о звуках речи, а учение о звуках языка – фонологией. “Целесообразно вместо одной иметь две “науки о звуках”, одна из которых ориентировалась бы на речь, а другая – на язык” [Трубецкой, 1960, с. 9]. Далее он пишет: “учение о звуках речи, имеющее дело с конкретными физическими явлениями, должно пользоваться методами естественных наук, а учение о звуках языка в противоположность этому – чисто лингвистическими методами (шире – методами общественных или гуманитарных наук)” [Трубецкой, 1960, с. 9]. По мнению Н. Трубецкого, фонология должна исследовать, “какие звуковые различия в данном языке связаны со смысловыми различиями, каковы соотношения различительных элементов (или “примет”) и по каким правилам они сочетаются друг с другом в слова (и, соответственно, в предложения)” [Трубецкой, 1960, с. 18]. Он также высказывается за контакт между фонологией и фонетикой, несмотря на их принципиальную независимость.

В 70-х годах обращает на себя внимание работа В. Артемова. В своей книге “Метод структурно-функционального изучения речевой интонации” (1974) он, в определенной степени, подвел итоги многолетнего изучения интонации. В своей книге он сформулировал “правило постоянства”, фиксирующее объективно возникающие качества: “Правило ппостоянства (константности) восприятия. обнаруживается в том, что отдельные реализации одной и той же интонации, несмотря на существенные различия их первичных физических свойств, воспринимаются как одно и то же языковое значение. Правило константности восприятия очень существенно, так как позволяет аудитории как бы абстрагировать в воспринимаемой интонации общие (инвариантные) структурные качества, несмотря на присутствие частных, иногда ярко выраженных (вариантных) особенностей произношения и произнесения” [Артемов, 1974, с. 98-99].

М. Матусевич в своей книге “Современный русский язык” (1976) рассматривала вопросы мелодики как одного из составляющих суперсегментных свойств речи. Она отмечает, что главным средством в мелодической структуре языка является мелодика, остальные же только сопутствуют ей. Мелодика тесно связана со смыслом, т.е. с семантикой, и с синтаксисом и составляет (в каждом языке по-особому) его мелодическую структуру. “Как языковой фактор, она имеет существенное лингвистическое значение, так как благодаря ей (т.е. мелодике), мы понимаем все оттенки звучащей речи. Из этого вытекает, что мелодика не может быть субъективной, произвольной, которую говорящий употреблял бы, как ему вздумается. И у говорящего (а также у слушающего) должны быть определенные модели русской, английской, французской и т.д. мелодики” [Матусевич, 1976, с. 242]. Таким образом, в структуру языка, по мнению М. Матусевича, мелодика входит как главное, хотя и не единственное, средство для передачи восприятия смысла речи, ссамых различных ее оттенков.

В книге И. Торсуевой “Интонация и смысл высказывания” (1979) обращается внимание на необходимость выделить особые, интонационные аспекты, когда речевые явления рассматриваются не с точки зрения синтаксической структуры, а “с точки зрения воплощения функций коммуникации” [Торсуева, 1979, с. 5]. Как отмечает автор, “интонация реализуется в высказывании, которое является основной единицей коммуникации” [Торсуева, 1979, с. 5]. В современном понимании интонация, по ее мнению, “есть нечто, принадлежащее высказыванию, предложение же определяется собственно синтаксическими критериями” [Торсуева, 1979, с. 9].

Большое значение для развития русской интонологии имели работы Т. Николаевой “Фразовая интонация славянских языков” (1977) и “Семантика акцентного выделения” (1982). В последней работе впервые были проанализированы законы размещения фразовых акцентов в русском предложении. В книге “Фразовая интонация славянских языков”, как было выше сказано, интонация представлена тремя совокупностями свойств – мелодическими, временными и акцентными характеристиками.

Отмечаем и работы Н. Черемисиной-Ениколоповой (1999), Г. Ивановой-Лукьяновой (2000), С. Кодзасова, О. Кривновой (2001). В учебном пособии Н. Черемисиной-Ениколоповой “Законы и правила русской интонации” описываются ритмоинтонационные единицы русской речи, законы и правила их интонирования, характеризуется своеобразие отражения авторской интонации в тексте художественного произведения.

Г. Иванова-Лукьянова свое пособие “Культура устной речи” (2000) посвящает анализу ритмико-интонационного строения звучащих текстов разных функциональных типов речи: функциональных стилей (официально-делового, публицистического, научного), а также анализу

литературно-художественной и разговорной речи.

Авторы учебника “Общая фонетика” (2001) С. Кодзасов, О. Кривнова попытались совместить естественнонаучную и технологическую ориентации в современной фонетики и традиционный подход, придающий большее значение лингвистическим аспектам звукового поведения человека. В главах, посвященных изложению идей фонологии, объясняется, как строится фонологическое описание интонации, рассматриваются методы изучения интонации, которая, по мнению авторов, начинает играть все большую роль в исследованиях звучащей речи.

В языкознании неспециальные исследования интонации связаны с изучением синтаксиса и пунктуации. Однако некоторые из них иногда принимают характер специального исследования. ППримером такого специального исследования интонации в рамках синтаксиса является “Русский синтаксис в научном освещении“ А. Пешковского (1914), содержащий глубокую теорию интонации.

К неспециальным исследованиям интонации принадлежат также работы, в которых рассматривается, как некоторые психические или физические состояния влияют на фонацию и отражаются в ней.

Как видим, исследования интонации бурно развивались. Ниже назавем лингвистов, работы которых имеют наибольшее значение в истории изучения интонации. Значимость данных исследований состоит в том, что в них (в большей или в меньшей степени) интонация рассматривается уже как ссистема.

1. 4. Классификации русской интонации

Не в каждой работе, посвященной исследованию интонации русского языка, специально ставился вопрос о системе интонационных единиц. Остановимся на тех работах, авторы которых в более или менее ясном виде предлагали собственную классификацию интонационных единиц.

В таблице (см. ттаблицу на с. 21) сохранены авторские названия типов интонации и авторская нумерация их. В одной строчке таблицы расположены аналогичные по функции и фонетическим средствам типы интонации, названия которых не обязательно совпадают. В левой части таблицы сгрупированы классификации, исходящие из содержания интонационных единиц, в правой – исходящие из ограниченного количества форм. В верхней части таблицы сосредоточены интонации, соотносимые с коммуникативно – эмоциональными категориями, а в нижней – связанные с передачей синтагматических отношений между интонационными единицами.

В своей “ Теории интонации “ (1922) Н. Всеволодский – Генгросс перечисляет “интонации“ русского языка в связи с задачами выразительного чтения. Исходит он из логико – психологических категорий. В его перечне из 16 интонаций (впрочем, одну из них он сам называет “несуществующей“ и ставит под подозрение существование ееще одной) на первый взгляд смешаны лингвистические и психологические категории, так что список кажется пестрым и лишенным единого классификационногго принципа. Однако те 7 основных типов, к которым сам автор сводит свои 16 интонаций, можно, хотя с некоторыми отличиями, обнаружить и в других классификациях. Можно увидеть в том перечне и две группы интонаций – соотносимые с коммуникативми и с синтаксическими категориями, хотя сам автор этого деления не проводит. В классификации А. Гвоздева (1963) выделяется 4 типа мелодий для одиночных речевых тактов ии 5 для сочетания речевых тактов, входящих в одно высказывание. Первые соотносимы с основными коммуникативными типами высказываний. Вторые передают различные семантико – синтаксические связи в расчлененном высказывании. Отличительной чертой интонационного описания А. Гвоздева является иллюстрирование различия между выделяемыми им интонациями на примерах с одинаковым звуковым составом (как в пределах одной группы, так и между группами).

Позднее этот прием станет основным способом доказательства так называемой “смыслоразличительной силы интонации“.

Особенно интересны в рассматриваемых классификациях многообразные классификации второй группы (нижняя часть таблицы), которым в некоторых более поздних

Всеволодский- Гвоздев А.(1949) Черемисина Н. Николаева Т.(1977) Торсуева И. (1974) Боянус С. Брызгунова Е.

Гернгросс В.(1922) (1969) (1936) (1977)

1. Вопросительная 2. Вопросительная 3. Вопросительная 2а. Интонация общего II, III ИК-3

вопроса

4. Интонация частного 2б. Интонация частного I ИК-2

вопроса вопроса

5. Интонация вопроса ИК-4

с “ а “

2.Восклицательная 4.Восклицательная 6. Восклицательная 6. Восклицательная I ИК-5, 6, 7

удивления

звательная

3.Утвердительная 1. Утвердительная 1.Констатиру- 1.Завершающая 1а.Повествовательная I ИК-1

(повествовательная) ющая (конечная)

убеждения III

просительная IV

повелительная 3. Повелительная 8.Императивная 4.Побудительная I ИК-2, 3, 4

пригласительная

увещевательная

4.Пояснительная 3’Изъяснительная 2.Пояснительная ИК-3, 4

(предупреждающая)

6.Уточняющая

5.Сопоставитель- 4’Противопостави- 4,Противительная 7.Выделительная ИК-1, 2, 3, 4

ная тельная (контраст)

6.Интонация пере- 2’Интонация подчи- 3.Начинательная 2.Незавершённости 16.Повествовательная I, II, III ИК- 3, 4, 6

рыва (связи) нения (неоднород- (неконечная)

ности)

7.Перечислитель- 1’ Перечислительная 5.Перечислитель- ИК-1, 3, 4

ная (однородности) ная

5’Интонация ввод- 7.Интонация ввод- 6. Интонация парентезы

ности ности

[7.Выделения]

5. Интонация имплика- III

ции

классификациях противостоит качественно неопределенная “интонация незавершенности“. Выражение характера связи между синтагмами подробно рассматривается Н. Черемисиной, автором работ по синтаксису и интонации, основанных на анализе художественной прозы, стиха и вокально – драмматических жанров. Из 8 выделяемых ею мелодем 6 безусловно относятся к расчлененному высказыванию и передают те или иные типы связи между его частями. Наряду с фигурирующими и у других авторов интонациями перечисления, противопоставления, вводности, Н. Черемисина различает пояснительную и уточняющую мелодемы (Черемисина, 1969) и таким образом дифференцирует типы связи.

Перечень интонаций русского языка можно найти и в книге Т. Николаевой “Фразовая интонация славянских языков“ (1977). Описываемые явления – это, по мнению автора, не интонационные единицы, обладающие собственным значениям (“интонемы“ Николаевой), а фразовые интонации, характерны для отдельных типов предложений: повествовательного, восклицательного, разновидностей вопросительных. Это интонации “надстроенные“ (по словам Николаевой) над разными типами предложений.

В книге И. Торсуевой “Теория интонации“ (1974) интонация описывается на основе предлагаемого автором набора дифферентов. Это исследование обладает большей строгостъю и четкостъю фонетической стороны описания по сравнению с такими исследованиями в старых работах, базирующихся на субъективном слуховом впечатлении. Несмотря на представление мелодических контуров в виде ограниченного числа моделей, интонационная система описывается исходя из типов ввысказывания. Поэтому найболее полно представлена та часть системы, которая соотносится с оформлением коммуникативных типов высказываний. В ней проводится разграничение между интонациями общего и частного вопросов, особо выделяется интонация побудительных высказываний без дальнейшего ее подразделения в зависимости от типов побуждений. Интонация неконечных синтагм повествовательных предложений следует понимать как чрезвычайно обобщенную модель, результат усреднений различных неконечных интонаций. Новое в описании И. Торсуевой – интонация импликации. Характерную особенность мелодических подъемов и падений с ударными и безударными слогами выделяемых слов и представление моделей через мелодические уровни. Другая особенность классификации И. Торсуевой – однозначное соответствие между отличающимися друг от друга (хотя и с различной степенъю четкости).

С. Боянус, описывая основные типы русской интонации, хотя и находился под влиянием английской интонационной системы, точно чувствовал многие важные особенности русской интонации. Он сводил различительные возможности русской интонации к четырем типам. За ними угадываются английские тоны (низкое падение, высокий подъем, низкий подъем и восходяще – нисходящий тон). Влияние английских описаний проявилось также в том, что и в русском языке С. Боянус отмечает возможности употребления каждого из четырех типов мелодики с разными типами высказываний. Четыре основных типа интонации обслуживают целые высказывания и их части.

Единицами интонационной классификации Е. Брызгуновой являются интонационные конструкции (ИК). Выделяются они на основе оппозиций высказываний с одинаковым

синтаксическим строением и лексическим составом или оппозицией высказываний с разным синтаксическим строением, но одинаковым звуковым составом словоформ. Иначе говоря, классификация Е. Брызгуновой основана на следующем положении: “то или иное фонетическое различие только в том случае может создавать интонационные конструкции, если оно используется для противопоставления по смыслу хотя бы одной пары высказываний, совпадающих по звуковому строю” [Светозарова, 1982, с. 90]. В русском языке такие противопоставления в изобилии встречаются в области коммуникативных типов высказываний и модально – эмоциональных оттенков. Первоначально выделялось пять ИИК, некоторые из которых имели варианты мелодического рисунка. После нахождения новых типов противопоставления высказываний с одинаковым звуковым составом число ИК возросло до семи.

§ 2. Основные направления изучения литовской интонации

В литовском языкознании, в отличие от русского, интонация является малоизученной областъю.

Исследования в литовском языке, как и в русском, “можно разделить на две основные группы: во – первых, это работы по синтаксису и фонетике (выполнены с помощъю слухового анализа), и, во – вторых, работы, в которых сведения об интонации получены с ппомощъю экспериментальной фонетики” [Кундротас, 1986, с. 19].

Первые сведения по интонации литовского языка представлены в работах по синтаксису. Й. Яблонскис (Jablonskis), рассматривая коммуникативные типы предложений, обращает внимание и на их интонационное оформление. Однако автор не дает определения интонации, не конкретизирует ее рроль в предложении. Позже сделать это попытались лингвисты М. Дурис (Durys) и Й. Жюгжда (Žiugžda), но и они ограничивались лишь наблюдениями над изменения мелодики предложения. О других свойствах и возможностях литовской интонации больше ничего не сказано.

Наиболее подробные и точные сведения по интонации литовского языка были представлены в вузовском учебнике по синтаксису Й. Балькявичюса (Balkevičius). Интонацию автор считает обязательным компонентом предложения и отмечает, что интонация может менять коммуникативный тип предложения. Й. Балькявичюс более подробно определил структурную и функциональную сторону интонации литовского языка. Правда, он не выделил интонационные единицы языка, систему интонационных средств

Вопросы, связанные с интонацией литовского литературного языка (а также его диалектов), рассматриваются и в работах Э. Микалаускайте (Mikalauskaitė). Важным выводом автора является утверждение, что интонация зависит не только от типа ппредложения, но и от его синтаксической конструкции.

В академической “Грамматике литовского языка” (1976) интонация рассматривается только в разделе синтаксиса. Авторы пытаются называть интонации по типу синтаксической связи.

Л. Дротвинас (Drotvinas) в “Материалах по сопоставительному синтаксису русского и литовского языков” отмечает, что “интонация в сопоставляемых языках является важнейшим средством в разграничении повествовательных, вопросительных и побудительных предложений, вводных и вставных конструкций”и т.д. [Дротвинас, 1980, с. 9].

В мнографии А. Гирдяниса (Girdenis) “Фонология” вопросы, касающиеся интонации, относятся к особой области – интонологии. Автор кратко определяет иинтонацию с акустической и функциональной точек зрения. Автор также отмечает неразрывную связь интонации – суперсегментного уровня языка – с сегментным.

Все вышеупомянутые наблюдения сделаны преимущественно на основе слухового анализа.

Первый опыт инструментального изучения интонации литовского языка был проведен шведским лингвистом Р. Экбломом (Ekblom, 1925). Р. Экблом в первую очередь интересовался тем , какое влияние интонация оказывает на проявление слогового акцента литовского языка. С этой целъю он описал изменения тона в повествовательных, вопросительных и побудительных предложениях.

Инструментальное изучение литовской интонации активизировались в конце 60 – ых годов. Так, В. Вайткявичюте (Vaitkevičiūtė, 1978) и П. Бикульчене (Bikulčienė,1970;1972) изучали интонацию побудительных предложений, М. Таландене (Talandienė, 1970) – акустические признаки и восприятие интонации альтернативного вопроса, Й. Статкявичене (Statkevičienė, 1972) – основной тон и длительность однородных и неоднородных определений, В. Пукелис (Pukelis,1968) – интонацию неместоименного собственного вопроса.

В многочисленных исследованиях А. Пакериса, обобщенных в его габилитационной работе (Pakerys, 1983), представлены важные сведения по ритмической структуре литовского слова, акустических признаках словесного ударения и слоговых акцентов литовского литературного языка.

Исследования Г. Кундротаса представляют типологическое описание интонационных систем русского и литовского языков. В кандидатской диссертации “Смыслоразличительные возможности русской интонации в сопоставлении с литовской” (1986) впервые была разработана система интонационных средств литовского языка.

Система интонационных средств выявлялась на единой фонологической основе оппозиций – противопоставлении ввысказываний, в которых с помощъю интонации выражаются различия, несовместимые в одном контексте: изменение интонационного средства ведет или к изменению смысла, или к разрушению его.

На основе системы оппозиций и слухового анализа в литовском языке было выделено 7 типов интонационных конструкций (ИКЛ): ИКЛ-1, ИКЛ-2. ИКЛ-7. Дальнейший анализ интонационных оппозиций литовского языка позволил выделить в литовском языке передвижение интонационного центра, синтагматическое членение и паузу как самостоятельные интонационные средства литовского языка.

В диссертации Г. Кундротаса впервые проводился сопоставительный анализ интонационных систем двух языков. Проведенное сопоставление позволило установить специфику смыслоразличительных возможностей каждого интонационного средства русского и литовского языков и выявить своеобразие звучания русской и литовской интонации. Полученные результаты позволили установить типологические особенности интонационных систем русского и литовского языков.

В “Грамматике современного литовского языка” (1997) интонации как система не рассматривается, о ней сказано в разделе синтаксиса в связи с характеристикой коммуникативных типов предложений: “kiekvieno šių tipų sakiniai turi savitą intonaciją ” [Dabartinės, 1997, c. 573.].

В “Справочнике литовского языка” (1998) интонация опять только кратко упомянута: “Sakinys yra gramatiškai susijusi žodžių grupė, turinti baigtinę intonaciją. Sakinio ribas šnekamojoje kalboje rodo intonacija (pavyzdžiui, tiesioginio sakinio gale balsas nuleidžiamas, prieš kitą sakinį daroma pauzė)” [Lietuvių, 1998, c. 235].

В учебниках литовского языка, в школьных терминологических словарях сведения по интонации не ппредставлены.

В новейших материалах, представленных в интернете, интонация рассматривается как одно из средств (наряду с формами слов, служебными словами, порядком слов) выражения грамматических и смысловых связей в основных синтаксических единицах – в предложениях и в словосочетаниях. Интонация признается одним из главных признаков предложения. “Intonacija sakiniui suteikia įvairių emocinių bei ekspresinių atspalvių, padeda išryškinti jo prasminį turinį, rodo vientisumą ir baigtumą” [http://ualgiman.tinklapis.lt]. Говорится о т. н. составе интонации: “Į jos sudėtį įeina šie elementai: kalbos melodika (balso pakėlimas arba nuleidimas), ritmas, tempas, tembras ir loginis kirtis, kuriuo pabrėžiama tai, kas sakinyje svarbiausia” [http://ualgiman.tinklapis.lt]. Отмечается и то, что роль интонации проявляется прежде всего в звучащей речи. Интонация здесь рассматривается как одно из средств выражения синтаксических отношений.

Таким образом, как показывает материал, последние данные по литовской интонации представляют несистемное ее описание и в целом занимают незначительную часть в литовском языкознании.

§ 3. Изучение интонации в школе (к вопросу связи теории с практикой)

Основные фонетические единицы – звук речи, слог, фонетическое слово, синтагма достаточно подробно изучены и представлены практически в школьных учебниках многих языков, в том числе русского и литовского. Наиболее слабым звеном в этой последовательности является интонация.

В школьных учебниках литовского как родного и как неродного языка отсутствуют необходимые данные по теории и практике

изучения интонации. Отсутствие материалов по интонации в школьных учебниках литовского языка обусловлено, видимо, недостаточной ее изученностъю .

Как известно, практическое изучение интонации обусловлено конкретной ситуацией: в школах с родным языком обучения менее важным является фонетический (акустический) аспект преподавания интонации – нет необходимости обучать основам произношения, которым ущащиеся уже владеют. Однако актуальными остаются вопросы культуры речи, фонетической и др. интерференции со стороны сосуществующих языков (языкового окружения) – литовского, польского, белорусского, а в последнее время даже английского. Решение этой проблемы невозможно без знания сструктуры, различительных признаков интонационных конструкций и случаев варьирования их в речи. Несомненно актуальным остается фоностилистический и функциональный аспект преподавания интонации – ее роль и участие в выражении значения звучащего предложения, наряду с лексико-синтаксическими средствами и контекстом. Важно довести до сведения учителя и учащегося разнообразие взаимодействия этих средств и показать возможность практического применения.

В практике преподавания русского как иностранного на первое место выдвигается фонетический аспект интонации – обучение правильному звучанию слова, синтагмы, минимального словосочетания и коротких (состоящих из двух – трех слов) ппредложений. Для этого на современном этапе уже недостаточен элементарный имитативный метод; минимальные теоретические сведения об интонационной системе языка должны быть представлены хотя бы в книге учителя. Типология, т.е. данные по родному языку учащихся, как известно, облегчают усвоение материала, являются лингвистической оосновой методики преподавания неродного языка. Дальнейшее изучение интонации неродного языка в целом можно соотнести с принципами изучения ее в системе родного языка, учитывая, конечно, взаимодействие двух языковых систем – родного и неродного. Так, успешное овладение основными интонационными типами неродного языка предполагает знакомство с их строением, различительными признаками, основными случаями употребления и выражаемыми различиями – во-первых, смысловыми, во-вторых, эмоциональными и стилистическими. Следует отметить, что изучение и преподавание интонации не ограничивается лишь знакомством с ее акустической стороной, представляемой в вузовских учебниках и практических пособиях в виде интонационных контуров, тонем, мелодем, просодем и др. (Эти акустические явления некоторыми исследователями отождествляются с понятием интонационной единицы – интонемой, используемой в системе языка по аналогии с другими т.наз. –эмовыми единицами). Как показывает изученный теоретический материал, интонация ккак система звуковых средств языка, кроме определенного количества контуров, представлена еще и другими средствами – передвижением интонационного центра, синтагматическим членением, паузой), обладающих спецификой различительных возможностей. Далее, все интонационные средства в потоке речи проявляются одновременно, разнообразно взаимодействуя с лексико-грамматическим составом предложения. Незнание и неиспользование подобного теоретического материала значительно осложняет обучение выразительному чтению, анализ (звучащего) художественного текста и др.

Представленный выше теоретический материал (см. выше) показывает большое разнообразие интонационных теорий, несомненно интересных для науки, но для практического применения подавляющее их большинство непригодно. ВВ первую очередь это относится к чересчур сложному пониманию и представлению интонационных единиц и интонационной системы в целом.

В подавляющем большинстве школьных учебников русского языка (как родного и как иностранного), используемых в школах Литвы, материалы по интонации отсутствуют (исключением в данной ситуации является серия учебников Д. Паулаускене (D. Paulauskienė) “Русский язык по-новому”, в которой представлены хотя бы минимальные сведения по русской интонации). Такое положение нельзя объяснить недостаточной изученностъю русской интонации.Необходимо только отметить, что результаты многих работ теоретических работ почти не применяются в процессе обучения: исследования посвящены отдельным вопросам теории интонации, не охватывают всю систему в целом, анализ интонации является неполным и неподходящим для дидактических целей.

Проблема введения интонационного материала в процесс школьного обучения охватывает два главных момента: какую теорию интонации брать за основу обучения и чему конкретно обучать. Результаты известных исследований И. Торсуевой, Т. Николаевой, Н. Светозаровой, Р. Потаповой, В. Петрянкиной, С. Кодзасова не были применены в практике преподавания. Теория Е. Брызгуновой, которая представляется в академической грамматике русского языка [Русская, т. 1, 96 – 122] и на которой основываемся в нашей работе, является обобщением многолетней практической деятельности ее автора. Важнейшие положения этой теории апробированы в практике преподавания русского языка и его интонации иностранным гражданам и представлены в популярном пособии „Звуки и иинтонация русской речи“ [Брызгунова, 1977]. Теория Е. Брызгуновой, по сравнению с другими теориями интонации, является самой удобной и для применения ее в школьном обучении (русский язык как иностранный в школах Литвы).

Знакомство с акустической и функциональной сторонами интонации русского языка как иностранного может быть представлено на типологической основе, т. е. в сопоставлении с системой в литовском языке. Такие исследования уже имеются ( Кундротас, 1986; 1990; 2003): установлена связь литовской интонации и грамматического строя литовского языка, объясняющая систему оппозиции; выделена система интонационных оппозиций; на основе данных оппозиций выделена система интонационных средств; выявлены особенности звукового строя литовского языка, объясняющие своеобразие звучания интонации; описаны различительные признаки интонационных конструкций и типы их варъирования в речи; выявлены смыслоразличительные возможности интонационных средств.

Представление интонации и ее фонетического аспекта необходимо при введении интонационного материала, т. к. интонация является звуковым средством языка. В теории Е. Брызгуновой четко и ясно определяюся главные моменты в артикуляционно-акустическом процессе образования русской интонации. Результаты исследований Г. Кундротаса дают возможность акустический аспект русской интонации рассматривать в сопоставлении с литовским.

Образование звуков и интонации – это единый артикуляционно-акустический процесс. Интонация и звуки состоят из одних и тех же акустических компонентов: основного тона, тембра, интенсивности и длительности звучания. Одни качества и изменения этих компонентов существенны для звуков, ддругие – для интонации. Для интонации существенны те количественные изменения акустических компонентов, которые не затрагивают фонемные характеристики звуков во всем многообразии их позиционных видоизменений и могут распространяться на разный звуковой состав высказываний. Различные соотношения количественных изменений акустических компонентов составляют основу интонационных противопоставлений, которые используются как средство выражения смысловых и эмоциональных различий высказываний.

Представление в школьном обучении особенностей артикуляционно-акустического процесса обязательно. Это способствует обучению главному интонационному средству интонации – интонационной конструкции (ИК), (ИКЛ). Тип соотношений этих акустических компонентов, способный противопоставить несовместимые в одном контексте смысловые различия высказываний с одинаковым синтаксическим строением и лексическим составом или высказываний с разным синтаксическим строением, но одинаковым составом словоформ, называется интонационной конструкцией.

Здесь же возникает проблема представления фонетических различий ИК. В теории Е. Брызгуновой каждая ИК имеет подробную характеристику: “Первая интонационная конструкция (ИК-1): “В предцентровой части ИК-1 колебания тона имеют восходяще-нисходящее направление или сосредоточены в средней полосе ее дипазона. Гласный центра произносится с нисходящим движением тона ниже уровня предцентровой части. Постцентровая часть произносится ниже уровня предцентровой части” [Русская, т. 1, 109]. Теория Е. Брызгуновой представляет и краткие характеристики ИК: “ИК-1: на гласном центра тон понижается” [Русская, т. 1, 99]. В работах Г. Кудротаса представляются подробные характеристики ИКЛ, что дает возможность проследить своебразие строения русских ИК в сопоставлении

с литовскими ИКЛ. Своеобразие звучания типов ИК и ИКЛ поясняется и доказывается особенностями звукового строя каждого языка, влияющими на интонацию.

Нужным является наглядное представление интонационной конструкции. В школьном обучении удобнее всего типы ИК представить с помощъю схем, отражающих то общее, что содержится в индивидуальном произнесении какой-либо интонационной конструкции. Это способствует созданию в сознании учащихся тесной связи между графическим знаком и ему соответствующей интонации. В теории Е. Брызгуновой и в работах Г. Кундротаса характеристика каждого типа ИК представляется вместе со схемами ии кратким описанием (см. таблицу ).

В теории Е. Брызгуновой русская интонация и в исследованиях Г. Кундротаса литовская интонация конкретизуется как система, в которую входят: тип интонационной конструкции (ИК), (ИКЛ), место центра ИК, ИКЛ, синтагматическое членение, пауза. Каждое из интонационных средств выявлено на единой фонологической основе оппозиций – противопоставлении высказываний, в которых с помощъю интонации выражаются различия, несовместимые в одном контексте: изменение интонационного средства ведет или к изменению смысла, или к разрушению его.

В потоке речи все интонационные средства ппроявляются в единстве: членение речевого потока означает одновременное образование такого же количества интонационных конструкций, каждая из которых имеет свой центр. Одно о то же предложение в зависимости от цели высказывания может быть расчленено на разное количество синтагм, а одна и тта же синтагма может быть произнесена с разными типами интонации или с разным местом интонационного центра. Интонационная транскрипция поможет учителю более наглядно представить проявление типа ИК, ИКЛ, место центра ИК, ИКЛ, синтагматическое членение в потоке речи например: Я вспы4лчив, / всегда ужа5 сно волнуюсь. // Но са5 мое ужасное у меня / – это сон1 . // [Е. Брызгунова, 1984, с. 13] Ką, / vyru2čiai, / čia da2rot? // Vaiku4čių atvažiavot pasiimt? // (LTV. Kino filmas. Prokurorai.) (косая черта здесь обозначает место синтагматического членения, цифра указывает на место интонационного центра и порядковый номер интонационной конструкции).

Введение интонационного материала в школьное обучение без учета и представления специфики различительных возможностей каждого из интонационных средств является невозможным. Это необходимо при определении и представлении функциональной ннагрузки интонации в целом. Взаимодействие интонационных средств передает смысловые и эмоционально-стилистические различия звучащего текста. Как смысловые так и эмоционально-стилистические различия, передаваемые при помощи интонации, подробно рассматриваются в теории Е. Брызгуновой и в исследованиях Г. Кундротаса.

Основные положения по эмоциональной интонации представлены в учебном пособии Е. Брызгуновой “Эмоционально-стилистические различия русской звучащей речи” (1984). Данный материал необходим при рассмотрении вопроса разграничения нейтральной и эмоциональной интонации в процессе школьного обучения. На главных положениях Е. Брызгуновой по эмоциональной интонации можно успешно опираться при представлении ппрагматического аспекта интонации русского и литовского языков.

Наличие просто и понятно обозначенных интонационных единиц и системы интонационных средств делает возможным фоностилистический (в целом) и интонационный (в частности, однако, учитывая ее эмоционально-стилистическую сторону) анализ звучащих текстов в русском языке (или и в русском и литовском языках).

Теория Е. Брызгуновой и исследования Г. Кундротаса дают не только твердую теоретическую, но и практическую основу обучения интонации и успешно могут применяться в процессе преподавания не только русской интонации (русский как иностранный в школах Литвы), но и литовской интонации (литовский как неродной язык в школах Литвы).

ГЛАВА II.

ФУНКЦИОНАЛЬНЫЙ АНАЛИЗ ИНТОНАЦИИ

§ 1. Актуальные вопросы функционального анализа интонации

1. 1. Лингвистические и экстралингвистические аспекты

Известно, что основоположником функционального подхода к интонации является Ф. Данеш. Однако, как считает А. Г. Широкова, функциональный подход к явлениям языка был разработан уже Ф. Ф. Фортунатовым задолго до появления функциональных грамматик разных языков и тем самым связал все ярусы языка: от фонетики до синтаксиса. “На функциональном подходе основано иерархическое (многоярусное) построение языковой модели . основная, коммуникативная функция языка осуществляется при помощи единиц высшего, синтаксического яруса.” [Широкова, 1997, с. 51].

Интерес к функциональной стороне языка и переорентация исследований на формулу “от функции к форме” (сменившую прежнюю – “от формы к функции”) способствуют более адекватному описанию интонационных форм яязыка и их функций.

Многие проблемы, традиционно относимые к области интонации, относятся в действительности к теории высказывания и могут быть решены только в рамках этой теории. Частные вопросы интонационных исследований, особенно такие существенные, как функции интонации и ее единицы, могут быть решены только на основе хорошо разработанной теории высказывания. “Подход к функциям интонации через призму высказывания можно определить как функциональный анализ интонационного материала” [Торсуева, 1979, с. 57].

В различных определениях высказывания можно вычленить некоторые общие моменты, сводящие, в основном, к следующему: высказывание есть речевой акт, реализующий системные единицы языка, выстраивающий их в линейный сегмент, границы которого заданы намерением говорящего, – сегмент, который отвечает норме языка в широком плане и является уместным и целесообразным в данной ситуации общения. Высказывание есть одновременно акт общения, деятельность и продукт этой деятельности.

Человеческая деятельность всегда целенаправлена и, следовательно, функциональна. В высказывании как в акте общения реализуются функции общения, например, функция установления и поддержания контакта; и в то же время в высказывании как форме речевого общения находят свое выражение функции языка, например, денотативная. Необходимо подчеркнуть, что функциональный анализ – это не перечисление тех функций, которые могут быть свойственны той или иной интонационной форме. Суть функционального анализа состоит в том, “что утверждается примат функции, подчеркивается тот важный факт, ччто функция формирует соответствующую единицу языка”[Интонация, 1978, с. 10]. При этом мы должны не упустить из вида того, что такое утверждение – лишь возможный методический прием анализа. Функция в языке порождается потребностями общения, “в то же время материальная сторона языка длагодаря своей вариативности предоставляет разные реальные возможности для формирования единиц языка“ [Интонация, 1978, с. 10] .

Потребности, которые возникают в общении, еще не есть языковые функции. Функция единицы как ее языковое значение формируется постепенно и одновременно с единицей в результате многократного повторения в конкретных речевых актах.

В строгом теоретическом построении каждой функции в идеале должна соответствовать определенная единица. Интонационные единицы могут быть определены столь же строго, как и всякие другие единицы языка.

Место единицы в системе отношений определяется совокупностъю дифференциальных признаков. Описание интегральных признаков этих единиц определяет систему вариантов. Единицами языка на абстрактном уровне являются те же классы явлений, которые определяются для конкретного уровня, но рассматриваемые как целое. Таким образом, соотношение уровней определяется принципом: на конкретном уровне – класс как множество на абстрактном уровне – класс как целое. Класс как целое может быть хорошо определен не перечислением его членов, а установлением его отношения к другим класс. Единицы рассматриваются на уровне абстракции, типизации и реализации.

Далеко не всякая функция формирует единицу. Поэтому функциональный

анализ предполагает прежде всего иерархизацию самих функций, их аранжировку; в применении к функциям интонации – это прежде всего четкое отграничение ее собственно лингвистических функций от экстралингвистических. Как отмечает И. Г. Торсуева, это совершенно необходимо, т. к. при анализе функций интонации многими исследователями экстралингвистические и собственно лингвистиеские функции ставятся в один ряд.

Интонация в речи предстает как некий итог сбалансированного взаимодействия языковых и внеязыковых факторов. Интонационные контуры, под которыми понимается не только мелодика, но и сочетание всех интонационных параметров, сопровождающих высказывание, полифункциональны. ““Эта особенность интонации и ее необычайная вариативность приводят исследователей к смешению экстралингвистического и лингвистического аспектов в анализе функций интонаций, к неразличению системных и речевых моментов в интонационных реализациях” [Интонация, 1978, с. 11].

По мнению некоторых исследователей, одна из функций интонации состоит в том, что интонация способна отождествить язык, который был использован в общении. Интонационные контуры отражают системные и нормативные характеристики интонации. Вместе с другими языковыми средствами они могут служить для отождествления данного языка и отграничения его от других языков. Однако одна иинтонация сама по себе не способна выполнить это назначение. Очевидно, что функция отождествления языка не может формировать специальных интонационных единиц, т. к. язык изначально не предназначен для общения с носителями другого языка.

Интонационным контурам приписывается также функция отождествления диалекта. Интонация, ннаряду с другими средствами формирования высказывания, может характеризовать автора как носителя диалекта. С этой точки зрения интонационные характеристики диалекта являются вариантами интонационных характеристик общенационального языка. Так называемая функция отождествления диалекта, равным образом как и функция отождествления языка, не формирует самостоятельных единиц интонации.

В специальных работах по интонации одной из ее функций признается отождествление говорящего. “Интонационный идиолект является производным от психофизических, профессиональных, социальных характеристик говорящего.” [Интонация, 1978, с. 13]. Это не имеет отношения к системе языка и не формируют определенных единиц интонации. Рассмотрение их более уместно в психологии общения или паралингвистике, чем в лингвистике.

Интонации приписывается также функция выражения конкретных эмоций. Действительно, интонация – довольно надежный индикатор эмоционального состояния говорящего. Это приводит исследователей к вычленению таких интонационных единиц, как интонемы раздражения, радости, сстраха и т. д. “Такое вычленение является некорректным, так как значение языковых единиц нерпавомерно расширяется. Языку свойственно обозначение эмоций, а речи – выражение эмоций” [Интонация, 1978, с. 14]. В данном случае должны заметить, что в языке существуют определенные формы, которые, наряду со своими основными функциями, способны служить для передачи степени эмоциональной насыщенности высказывания, но в системе языка не существует таких единиц, которые были бы сформированы исключительно конкретными эмоциями.

Поскольку ни одна ситуация практически не обходится без того, что обычно называют пподтекстом, исследователи интонации полагают, что интонационные контуры имеют и эту функциональную нагрузку. Ссылаемся на выводы исследований, представленные в книге “Интонация” (1978), и отмечаем, что для выражения подтекста не создаются специальные интонационные единицы, “а используется комбинаторика различных языковых средств, в частности, комбинаторика несоответствия сегментных и суперсегментных средств” [Интонация, 1978, c. 16]. Таким образом, и эта функция, приписываемая интонации, не формирует специальных единиц интонации.

Высказывание организовано прежде всего коммуникативной функцией. Эта функция воплощается различными языковыми средствами: структурной организацией предложения, лексическим составом, порядком слов и т.д.. Однако во многих языках определенные коммуникативные типы высказываний оформляется только интонационно. Данная функция сформировала и определенные единицы интонации, которые по анологии с обозначением функции, можно назвать коммуникативными.

Высказывание структурно организовано также и экспрессивной функцией, которая заключается в смысловом подчеркивании отрезков высказывания, в придании говорящим отдельным отрезкам высказывания большей или меньшей степени важности. Функция распределения смысловой важности в высказывании выполняется преимущественно интонацией. По анологии с обозначением функции, единицы интонации, которые она формирует, могут быть названы экспрессивными.

Таким образом, в высказывании присутствуют одновременно две группы разнофункциональных единиц интонации. Они переплетаются, взаимодействуют и создают его интонационную структуру.

Интонационные единицы, как и всякие другие единицы языка, помимо тех функций, которые можно отождествить с их лингвистическим значением, имеют три аспекта функционирования: отождествление, рразличение и структурирование. “Интонация является естественной формой существования языка, одним из показателей его членораздельности, способом организации высказывания” [Интонация, 1978, c. 17]. Единицы интонации, помимо коммуникативной и экспрессивной функций, одновременно и совместно с ними выполняют структурирующую функцию: отделяют отрезки высказывания друг от друга и связывают части высказывания в единое целое. При этом коммуникативные и экспрессивные единицы используются как структурирующие, организующие, т. е. специальные единицы интонации не образуются. Единицы интонации выступают в высказывании в своих вариантах. В результате взаимодействия разнофункциональных единиц и их проявления в различных вариантах возникает то, что в книге “Интонация” (1978) названо полифункциональным интонационным контуром. “Степень вариативности интонационных реализаций чрезвычайно велика, но она не препятствует системно–функциональному анализу фактов интонации” [Торсуева, 1979, с. 66].

1. 2. Функции интонации, отмеченные в литературе

В лингвистической литературе постепенно расширяется понятие функции, в него включается не только соотнесенность языкового, материального элемента с языковой категорией, но и то, как тот или иной элемент существует в этой системе, как он служит системе. “Понятие функции предполагает отношение части и целого, элемента и системы. Функция – это предназначенность элемента к определенному способу существования в системе, к определенному служению этой системе” [Золотова, 1998, с. 45].

“Мнений о функциях языка, а также их перечень не меньше, чем определений интонации” [Светозарова, 1979, с. 252]. <

Наиболее часто интонации приписываются две функции. Весьма распространено противопоставление грамматической (или синтаксической) и эмоциональной (экспрессивной, эмоционально–волевой) функций (Клычникова, 1953; Матусевич, 1959 и др.). Реже встречаются следующие функции: функция определения коммуникативного предложения, выражения эмоционально – волевой окраски фразы и функция связи и членения на смысловые группы (Любопытнова, 1953); коммуникативная и экспрессивная функции (Торсуева, 1967); грамматико-синтаксическая и стилистико–риторическая функции (Галкина–Федорук, 1957); функция выражения отношения говорящего к содержанию высказывания и функция обозначения типа предложения (Schubiger, 1958), различительная и экспрессивная функции (Essen, 1962); консолидирующая и смыслоразличительная функции (Клычникова, 1965); функции индекса и символа (Huttar, 1968).

Сравнительно часто различаются три функции. Функции выражения эмоциональной, словарной и грамматической сторон речи (Пешковский, 1928); функция превращения слов как аппелятивных единиц в коммуникативные единицы, функция сигнализации об основных тематических частях высказывания и, как вторичная, модальная функция (Daneš, 1960) организующая, грамматическая, выразительная функции (Рапанович, 1969); коммуникативная, синтаксическая, модальная функции (Тиханович, 1971); семантическая, синтаксическая, стилистическая функции (Цеплитис, 1974); функция членения (через оформление), функция связи, функция передачи смысловых отношений (Николаева, 1977).

Некоторыми авторами выделяются четыре функции: функция фонетической организации речи (расчленение речи на фразы и знаменательные группы – синтагмы), функция установления смысловых отношений между частями фразы, функция сообщения фразы повествовательного, вопросительного, повелительного и других значений и оттенков этих значений и функция выражения чувств

(Горбушина, 1961); грамматически синтезирующая, расчленяющая на синтагмы, предикативная и модально– дифференцирующая функции (Фирсов, 1961); функция членения на синтагматические единицы, функция дифференциации коммуникативного значения фразы, предикативная функции и функция выражения эмоциональных и волевых оттенков (Pinaeva, 1965); коммуникативная, синтаксическая, логическая, модальная функции (Артемов, 1966); функция организации и членения речевого потока, функция парадигматического противопоставления единиц интонации, функция выражения связей или отношений между единицами членения, функция выражения эмоциональных оттенков и значений (Светозарова, 1979); предикативная, коммуникативная, прагматическая, эмоциональная функции (Хромов, 2000); коммуникативная, выделительная, организующая, эмоциональная ффункции (Кедрова, 2000).

В книге Н. Баженова и Р. Черкашина (1960) рассматриваются пять функций интонации – фонетическая, грамматическая, логическая, экспрессивно –волевая, художественно–эстетическая. Г. Иванова-Лукъянова (1998) к основным функциям, которые реализует интонация, относит: фонетическую (или структурирующую, оформляющую суперсегментные единицы в более крупные образования), эмоционально-экспрессивную (передающую эмоциональность и экспрессивность высказывания), синтаксическую (состоящую в выражении синтаксических значений), смыслоразличительную (связанную с передачей наиболее общих синтаксических значений), стилистическую (передающую принадлежность интонационных единиц определенному стилю речи).

Н. Черемисина (1982) считает, что компоненты интонации в русской речи выполняют следующие ффункции: коммуникативную, смыслоразличительную, кульминативную, синтезирующую, делимитативную и эмоциональную.

Еще больше функций интонации констатирует П. Ваараск (1964). Общей функцией интонации считается материальное фонационное оформление звукового языка. Частные функции (всего 12) делятся на две группы: 1) формальные – функция объединения и оформления рречевых единиц, разграничительная функция, назывная функция, эстетически – стилистическая функция, функции выражения завершенности и законченности мысли, функции выражения незавершенности и незаконченности, функция выражения переходности мысли, функция выражения лексических и грамматических значений, выделительная функция; 2) модальные – функция сообщения о действительности (утверждение и отрицание), функция выражения эмоционального отношения, функция выражения волевого отношения.

Хотя у многих исследователей терминологическая квалификация понятий не всегда равнозначна, общее концептуальное видение феномена фразовой интонации в основном совпадает: выражение смысловых и эмоционально-стилистических различий, т. е. значений.

Литовское языкознание не может гордится таким множеством исследований по вопросу функциональности интонации. Но и немногочисленные сведения по литовской интонации разрешают утверждать, что литовская интонация выполняет коммуникативную, смыслоразличительную и эмоциональную функцию.

Главным вопросом в данной ситуации является вопрос о потенции интонации. “Чем больше значений способна ддифференцировать интонация в том или ином языке, тем она ярче, тем выше ее функциональный статус” [Хромов, 2000, с. 40].

1. 3. К вопросу об интонационных единицах

Долгое время многие лингвисты рассматривали интонацию или с психофизической, или с фонетической точки зрения, не соотнося план выражения с планом содержания. “Большинство авторов писало о функциях интонации вообще, не соотнося эти функции с конкретными интонационными единицами. Таким образом, вопрос о единицах оказывался оторванным от вопроса о функциях, что приводило в конечном счете к смешению единиц и ссегментов”[Леонтьева, 1975, с. 89-90]. “Решение вопроса о функциях неотделимо от решения вопроса о единицах, которые, во-первых, являются носителями этих функций и, во-вторых, находятся в иерархически последовательных взаимоотношениях с точки зрения организации речевой Исследователи не применяют единый термим для обозначения интонационной единицы. Ее называют и интонационным контуром и интонационной конструкцией, и интонемой. Количество таких интонационных единиц в разных языках, естественно, может не совпадать, но и для одного языка разные авторы устанавливают различное число их. Так, А. Пешковский насчитывает более 20 таких единиц в русском языке. Е. Брызгунова же различает 7 основных интонационных конструкций.

В. Артемов разработал и предложил в своей статье “Принципиальные положения метода структурно-функционального анализа речевой интонации” (1972) метод комплексного анализа интонации, включающий коммуникативный, предикативный, синтаксический и модальный анализ; анализ, рассматривающий интонацию, как систему интонем и как систему интонационных инвариантов. Как утверждал В. Артемов, “имеются все основания предположить, что общаемся мы интонационно на том основании, что в интонемном поле коры больших полушарий вырабатываются интонационные инварианты, как обобщенные эталоны правильных интонаций. Сравнивая с этими эталонами данную интонацию, человек принимает решение о ее коммуникативном типе, виде и подвиде. Акустический интонационный инвариант определяется статистически, в результате чего индивидуальные исполнения интонации, не находя новых воздействий, стираются, а часто повторяемые сохраняются. Далее, в силу системного ппротивопоставления отдельных типов, видов и подвидов интонации, их различительные признаки значительно суживаются по сравнению с интонационным инвариантом. Это определяется путем корреляции признаков, отличающих одну интонацию от другой. Различительными остаются весьма немногие некоррелирующие признаки. Совокупность этих признаков и образует материальную основу интонемы” [Артемов, 1972, с. 133]. Таким образом, акустически структура различающих признаков интонации образует интонационный инвариант, а различительных – интонему.

Собственное представление об интонационных единицах русского языка можно найти в книге Т. Николаевой “Фразовая интонация славянских языков” (1977). Единицу интонации (интонему) она определяет как “пучок просодических значений, реализующихся на синтагматической оси” [Николаева, 1977, с. 20]. Другими словами, интонема – это есть отношение двух расчлененных единиц; при таком подходе находит свое место и тип паузы, и тембровое соотношение, и соотношение акцентных реализаций. Но в то же время она считает, что интонема не есть единица интонации, а “описание интонационной надстройки над неким коммуникативным типом” [Николаева, 1977, с. 19]. Т. Николаева выделяет четыре основных типа интонем: 1 – пауза минимальная, темп равновесный, мелодика неконченой синтагмы восходящая; 2 – пауза средняя, темп равновесный, мелодика неконечной синтагмы восходящая; 3 – пауза большая, темп второй части убыстренный, мелодика неконечной синтагмы нисходящая, уровень второй синтагмы ниже; 4 – пауза большая, темп второй части убыстренный, мелодика неконечной синтагмы нисходящая, ууровень второй синтагмы ниже.

Кроме интонационных единиц, обладающих собственным значением, она выделяет еще и фразовые интонации, характерные для отдельных типов предложений: повествовательного, восклицательного, разновидностей вопросительных. Это интонации, “надстроенные” (по словам Т. Николаевой) над разными типами предложений. В число предложений, характеризующихся предположительно разными интонациями, Т. Николаева включает также предложения с особым выделение или подчеркиванием одного из элементов. Сюда же она относит и интонацию незавершенности, описанную только с точки зрения формы, без указания типов связи или синтаксических конструкций, которые она оформляет. Объяснить это можно тем, что не всегда интонемы могут охватить все возможные различия. Она также отмечает, что фразовая интонация, обладая собственными содержательными единицами, не входит в систему языка в качестве одного из ее уровней, а является одним из трех типов средств, создающих высказывание.

В книге И. Торсуевой “Интонация и смысл высказывания” (1979) выражается мнение, что в высказывании всегда представлены основные функции языка, такие как денотативная, коммуникативная и экспрессивная. Эти функции формируют единицы языка. Выделяются две группы разнофункциональных единиц интонации: коммуникативную и экспрессивную. Они переплетаются, взаимодействуют и создают интонационную структуру. Единицы интонации, помимо коммуникативной и экспрессивной функций, одновременно и совместно с ними выполняют структурирующую функцию, т.е. отделяют отрезки высказывания друг от друга и связывают части высказывания в единое целое. И. Торсуева под

интонационной единицей понимает совокупность дифференторов (форма, диапазон, высотный уровень начала, высотный уровень конца, положение мелодического пика, направление движения тона). Обе группы единиц существуют и проявляются только в системе своих вариантов. Единица представляет собой класс как целое, а конкретные реализации – класс как множество.

Н. Светозарова в своей работе “Интонационная система русского языка” разделяет интонационные единицы на две большие группы. В первую группу единиц, соотносимых с коммуникативно-эмоциональном аспектом интонации, входят, с точки зрения формы – интонационные конструкции (ИК) Е. Брызгуновой, с тточки зрения содержания – различные типы высказывания, виды побуждения и восклицаний и т.д. Другую группу интонационных единиц, соотносимых с функциями членения речевого потока и передачи характера связи между вычлененными единицами, составляют интонационные единицы, передающие степень связи между синтагмами и высказываниями, степень относительной важности синтагм в составе высказывания, тип отношения между синтагмами. Подводя итоги анализа первой и второй группы интонационных единиц, Н. Светозарова отмечает сложность построения их системы, связанную с отсутствием надежных доказательств того, что охвачены все единицы.

В нашей работе ммы основываемся на понимании интонационных единиц в соответствии с теорией Е. Брызгуновой. Е. Брызгунова выделяет семь базовых единиц, обслуживающих основные типы высказываний: сообщения, вопросы, побуждения и восклицания. Единицами интонационной классификации Е. Брызгуновой являются интонационные конструкции (ИК). Они выделяются на основе ооппозиций высказываний с одинаковым синтаксическим строением и лексическим составом или оппозиций высказываний с разным синтаксическим строением, но одинаковым звуковым составом словоформ, каждая из которых имеет общие для всех свойства. В каждой ИК имеется центр – ударный слог выделенного по смыслу слова, которое может находиться в начале, середине или конце конструкции. В зависимости от места центра в ИК может быть разное количество составных частей: только центр: Там? Там. предцентр – центр: Она пошла в кино? Она пошла в кино. центр – постцентр: В цирке это было? В цирке это было. предцентр – центр – постцентр: Он давно уехал? Он давно уехал.

Итак, разные авторы представляют разные взгляды на явление интонационной единицы: различия в терминологии, в определении сущности, и т.п., но никому из аавторов еще не удалось выявить всеохватывающаю интонационную единицу, т. е. соотнести все функциональные возможности интонации с понятием одной общей интонационной единицей (напр., в фонетике – фонема, в морфологии – морфема). Вопрос о единицах интонации в современном языкознании остается все еще нерешенным.

§ 2. Системно – функциональный подход к интонации

Как отмечает Л. Кантер, системный подход к изучению интонации предполагает “комплексное, интегрированное рассмотрение просодических характеристик речи как единого целого, выявление ее свойств и характеристик, определяемых разнообразными типами внутренних и внешних связей” [[Л. Кантер, 1988, с. 17].

Первым о системном подходе к изучению интонации пишет А. Пешковский: “Под интонацией будут пониматься и ритм, и мелодия речи в их неразрывной связи. Тембр, конечно, тоже часть интонации” [Пешковский, 1928, с. 458].

Несколько позднее Б. Томашевский расширяет содержание интонационной системы. В работах 40-50-х годов Б. Томашевский рассматривает роль интонации в стихотворной речи. В книге “Стих и язык” (1959) для анализа отличий стиха от прозы предлагается различать те стороны звучащей речи, которые служат, “с одной стороны, для образования осмысленного слова, и те, которые, с другой стороны, содействуют осмыслению целого предложения” [Томашевский, 1959, с. 16]. Первыми элементами звука он называет лексические, вторые, во всей их совокупности, – интонацией. Таким образом, под словом “интонация” Б. Томашевский понимает “разные средства членения речи и соединения расчлененных частей: это и повышение и понижение основного тона (мелодия), и расстановка более или менее сильных ударений, так называемых фразовых или логических ударений (динамика), и относительное ускорение и замедление речи внутри отдельных ее членов (темп), и разрывы произношений (паузы)” [Томашевский, 1959, с. 16]. Все эти средства направлены к одной цели и действует всегда совместно. Поэтому можно лишь “искусственно изолировать эти элементы интонации” [Томашевский, 1959, с. 16].

В 1963 году была опубликована работа Е. Брызгуновой “Практическая фонетика и интонация”, оориентированная на преподавание русского языка как иностранного, в которой разработаны основы интонационной системы. Позволим себе нарушить хронологию и обратимся к более поздним ее работам из книг “Русская грамматика” (глава “Интонация”, 1980) и “Современный русский язык” (глава “Интонация и синтаксис”, 1999), в которых интонация конкретизируется как система интонационных средств, в которую входят:

1. тип интонационной конструкции (ИК),

2. место центра ИК,

3. членение на синтагмы,

4. пауза.

В потоке речи интонационные средства проявляются в единстве: вычленяется синтагма, которая произносится с какой – либо ИК, имеющий центр. Организующим средством являются интонационные конструкции, внутри которых и при сочетании которых проявляются другие названные средства. Употребление каждого из средств имеет многомерные зависимости от грамматического строя языка и лексико – синтаксического состава конкретного высказывания.

Обобщение накопленных к началу 80-х годов знаний о средствах и функциях русской интонации содержится в работе Н Светозаровой “Интонационная система русского языка” (1982). Интонация в ее работе понимается как “совокупность просодических средств, участвующих в членении и организации речевого потока в соответствии со смыслом передаваемого сообщения, а описание интонационной системы русского языка проводится с учетом языковых функций и содержательных категорий интонации” [Cветозарова, 1982, с. 15]. В книге, вопреки ожиданиям, констатируется, что пока такой системы не существует. “Построение такой интонационной системы, – пишет Н. Светозарова,- означало бы совмещение в ней единиц типа ИК ББрызгуновой, интонем Николаевой и еще каких-то иных единиц, к выявлению которых современное языкознание только приступает. Естественно, что такая классификация кажется непривычной и нетрадиционной. Подобной классификации не существует еще ни в одном языке. Но, пожалуй, именно русское языкознание, с его глубокими и разносторонними интонационными исследованиями, ближе других к решению задачи создания такой системы” [Светозарова, 1982, с. 94].

В 1988 году вышло в свет учебное пособие Л. Кантера “Системный анализ речевой интонации”, в котором он приводит релевантную для данной работы схему реализации принципов системного подхода к интонации, означающую следующее:

1. “несводимость свойств интонации как системы к сумме свойств составляющих ее элементов и невыводимость из последних свойств интонации как целого;

2. зависимость каждого просодического элемента, свойства и отношения от его места, функций и т. д. внутри целого;

3. возможность описания интонационной системы через установление ее структуры, т. е. сети связей и отношений;

4. обусловленность поведения интонационной системы поведением ее отдельных элементов и свойствами ее структуры;

5. учет взаимодействия между элементами интонационной системы;

6. учет взаимодействия интонационной системы с другими языковыми системами, т. е. с окружающей ее внутрилингвистической средой;

7. учет взаимодействия интонационной системы с внешними и экстралингвистическими факторами, то есть с окружающей ее внелингвистической средой;

8. рассмотрение каждого просодического элемента как подсистемы, структурированной по законам данной интонационной системы” [Кантер, 1988, с. 18].

В конце 90-х годов интонация

в учебнике Р. Потаповой, Л. Златоустовой и др. “Общая и прикладная фонетика” (1997) рассматривается “как сложный структурный комплекс просодических элементов, включающих мелодику, громкость, темп, ритм, ударение, паузацию и тембр речи, служащий функциям целостного оформления высказывания (членения и интеграции) и передающий смысловые, экспрессивные, эмоциональные и эмоционально-модальные значения” [Потапова, 1997, с. 320].

Б. Гончаров предлагает системный подход к анализу звуковой структуры стиха, т.к. это поможет изучить ее не имманентно, а во всем богатстве и многообразии ее художественных связей. По мнению Б. Гончарова интонация –– это “система категорий” [Гончаров, 1999, с. 272]. Среди них он выделяет как наиболее важные тип интонации, интонационную позицию слова, ритмико-интонационное движение стиха.

Системный подход в последние годы в подходах к изучению интонации занимает важную позицию, и связано это, как было отмечено, с такими именами как Н. Светозарова, Л. Златоустова, Р. Потапова, Л. Кантер, Б. Гончаров, Е. Брызгунова.

Научная значимость выше представленных работ бесспорна, но исследования Е. Брызгуновой сыграли самую важную роль. На теории Е. Брызгуновой основываемся и в нашей работе.

Итак, ссистема языка “представляет собой тем или иным образом упорядоченную и организованную совокупность (комплекс) взаимосвязанных, взаимозависимых и взаимодействующих элементов (компонентов, подсистем и их атрибутов (признаков, свойств), воплощенных в определенную субстанцию и функционирующих в некоторой среде как целостное структурное образование” [Л. Кантер, 11988, с. 8]. Язык предназначен прежде всего для обмена информацией, для обеспечения выражения и восприятия смысловых сообщений, и все в языке должно служить выполнению этой задачи. “Отсюда следует, что место элемента в системе языка определяется тем, каким образом – непосредственно или опосредовнно – он участвует в выполнении указанной цели” [Касевич, 1983, с. 7-8].

Интонация – не изолированный феномен и не дополнительный раздел к фонетике или к синтаксису, а равноправное языковое средство, участвующее в передаче смысловой стороны высказывания как основной единицы речевого общения.

Место интонационного знака в системе языка определяется прежде всего по его функциональному характеру, способности обеспечить процесс передачи и понимания смысловой информации, т. е. осуществить коммуникацию в широком смысле этого слова.

Интонация входит в систему звуковых средств языка наряду с ффонемами (во всем многообразии их реализаций) и словесным ударением. Все звуковые средства языка состоят из одних и тех же акустических компонентов: основного тона, тембра, интенсивности и длительности звучания. Одни качества и изменения этих компонентов существенны для звуков, другие – для ударения и интонации. Каждое из этих звуковых средств по-разному участвует в выражении смыслового и эмоционального содержания речи, различительные возможности фонем проявляются в пределах морфемы, ударения – в пределах слова, состоящего минимум из двух слогов. Различительные возможности интонации проявляются в пределах ввысказывания во взаимодействии с его синтаксической структурой, лексическим составом и смысловыми связями в контексте.

Интонация конкретизируется как система интонационных средств, в которую входят: тип интонационной кострукции (ИК), место центра ИК, членение на синтагмы, пауза. Каждое из этих средств имеет свои системы оппозиций, обусловленных той или иной особенностъю грамматического строя языка и семантических свойств интонационно выделенного слова.

Каждый тип ИК в потоке речи представлен рядом многочисленных реализаций, нейтральных и эмоциональных, имеющих какую-либо особенность строения. Средняя степень выраженности акустических компонентов каждого из средств является точкой отсчета, фоном, сравнением интонационных усилений или ослаблений.

Важнейшим является положение о том, что каждое из нейтральных и эмоциональных реализаций ИК может употребляться в предложениях с разным лексико-синтаксическим составом и в зависимости от этого имеет разную функциональную нагрузку и по-разному вопринимается. “Выражаясь метафорически, можно сказать, что один и тот же тип ИК в разной лексико-синтаксической одежде вопринимается по-разному и с точки зрения смыслового, и с точки зрения эмоционального содержания” [Современный, 1997, с. 896]. В звучащей речи разнообразные возможности лексико-синтаксических и интонационно-звуковых средств составляют неразрывное единство. Звучащее предложение носителями языка воспринимается в целом, как единство смыслового и эмоционально-стилистического содержания.

§ 3. Прагматический аспект функционального анализа интонации

Разные виды отношения высказывания к действительности, а также разные виды субъективной квалификации сообщаемого выражает функционально –– семантическая категория модальности. Модальность – от лат. modus – мера, способ.

Категорию модальности большинство исследователей дифференцируют. Один из аспектов дифференциации – противопоставление объективной и субъективной модальности. Объективная модальность – обязательный признак любого высказывания. Объективная модальность выражает отношение сообщаемого к действительности в плане реальности и ирреальности. Субъективная модальность, т. е. отношение говорящего к сообщаемому, в отличие от объективной модальности является факультативным признаком высказывания. Семантический объем субъективной модальности шире семантического объема объективной модальности. Значения, составляющие содержание категории субъективной модальности, неоднородны, требуют упорядочения; многие из них не имеют прямого отношения к грамматике.

Модальность активно взаимодействует с целой системой других функционально – семантических категорий языка и тесно связанная с категориями прагматического уровня.

Прагматика (от греч. pragma – дело, действие) – “область исследований в семиотике и языкознании, в которых изучается функционорование языковых знаков в речи” [Языкознание. М., 1998].

Интерес к явлениям прагматики возник в 70-е годы ХХ века. Лингвистическая прагматика не имеет четких контуров, в нее включается комплекс вопросов, связанных с говорящим субъектом, адресатом и их взаимодействием в коммуникации, ситуацией общения.

В связи субъектом речи изучаются:

1. явные и скрытые цели высказывания ( напр. сообщение некоторой информации или мнения, вопрос, приказ, просьба, совет, обещание, извинение, приветствие, жалоба и т. п.);

2. речевая тактика и типы речевого поведения;

3. правила разговора, подчиненные т. наз. ппринципу сотрудничества, рекомендующему строить речевое общение в соответствии с принятой целъю и направлением разговора;

4. установка говорящего, или прагматическое значение высказывания, намеки, иносказание, обиняки и т. п.;

5. референция говорящего, т. е. отнесение языковых выражением к предметам действительности, вытекающее из намерения говорящего; прагматические пресуппозиции: оценка говорящим общего фонда знаний, конкретной информированности, интересов, мнений и взглядов, психологического состояния, особенностей характера и способности понимания адресата; отношение говорящего к тому, что он сообщает: а) оценка содержания высказывания (его истинность или ложность, ирония, многозначительность, несеръезность и пр.), б) введение в фокус интереса одного из тех лиц, о которых говорящий ведет речь, или эмпатия, в) организация высказывания в соответствии с тем, чему в сообщении придается наибольшее значение.

В связи с адресатом речи изучаются:

1. интерпретация речи, правила вывода косвенных и скрытых смыслов из прямого значения высказывания;

2. воздействие высказывания на адресата;

3. типы речевого реагирования на полученный стимул.

В связи с отношениями между участниками коммуникации изучаются:

1. формы речевого общения;

2. социально – этикетная сторона речи;

3. соотношение между участниками коммуникации в тех или иных речевых актах.

В связи с ситуацией общения изучаются:

1. интерпретация дейктических знаков, а также индексальных компонентов в значении слов;

2. влияние речевой ситуации на тематику и формы коммуникации.

Поскольку прагматика занимается такими вопросами, как выбор языковых средств из наличного репертуара для наилучшего выражения своей мысли или своего чувства, выражения

наиболее точного, или наиболее красивого, или наиболее соответствующего обстоятельствам, или для наиболее удачной лжи; для наилучшего воздействия на слушающего или читающего – с целъю убедить его, или взволновать и растрогать, или рассмешить, или ввести в заблуждение и т. п. то связывающим звеном является центр субъективности языка.

“Субъективность как общее свойство языка справедливо признается центральным фактором в речевой прагматике” [Муханов, 2001, с. 44]. Интонация, выполняя роль активного актуализатора субъективно – модальных (а также стилистических) отношений, приобретает, таким образом статус важнейшего прагматического ссредства языка.

Поэтому важным вопросом в исследованиях интонации является вопрос об отношении интонации к речевой прагматике. Это связано с функционально – прагматическим подходом к исследованию диалогического высказывания. Исследователей, в частности, интересует поиски путей выявления семантико – прагматического потенциала высказывания, т. е. тех семантических элементов в диалогическом высказывании, которые обладают потенциальной способностъю задавать и регулировать то или иное прагматическое (направленное на воздействие и самовыражение) поведение говорящего и слушающего.

На основе работ, которые так или иначе включают прагматический аспект, определяем речевую прагматику как ааспект речевой деятельности, “связанный с сознательным, целенаправленным выбором языковых средств для найболее эффективного воздействия на собеседника с целъю вызвать у него желаемые мысли, чувства, побуждения, в чем также отражается цель говорящего воздействовать на собеседника” [Муханов, 2001,с. 44].

“Цель – выявление ссемантико – прагматического потенциала высказывания – не может быть достигнута без обращения к интонации, к интонационной и связанной с нею семантической вариативности” [Муханов, 2001, с. 44].

К прагматике в настоящее время обращаются исследователи практически всех уровней языка, и менее всего это понятие используется в интонации. Интонация – это самый прямой и самый экономный способ выражения прагматических отношений. “Можно считать, что прагматическая функция интонации – это ее первообразная, первичная и универсальная функция” [Муханов, 2001, с. 46].

Выводы

•

ГЛАВА III.

ФУНКЦИОНАЛЬНЫЕ ВОЗМОЖНОСТИ ИНТОНАЦИОННЫХ СИСТЕМ РУССКОГО и ЛИТОВСКОГО языков

§ 1. Специфика различительных способностей интонационных средств

1. 1. Смыслоразличительные возможности интонационных средств русского и литовского языков

Интонация в русском и литовском языках является одним из средств выражения значения звучащего предложения, наряду с лексикой, синтаксисом и смысловым взаимодействием ппредложений в контексте. Однако объем и разнообразие значений, выражаемых при помощи интонации (т. е. ее функциональная нагрузка) в разных языках может различаться, что обусловлено особенностями грамматического строя каждого из них. Функциональная нагрузка интонации зависит от ряда условий: от степени участия интонационных средств в выражении основных видов различий высказываний; от сооношения различий, совместимых и несовместимых в одном контексте; от соотношения различий высказываний в независимых и зависимых позициях текста; от регулярности оппозиций высказываний, различаемых интонацией; от количества эмоциональных реализаций ИК.

В русском ии литовском языках посредством интонации могут быть выражены все основные виды различий: смысловые, различия нейтрального и эмоционального отношения говорящего к высказываемому, стилистические различия. Интонационные средства неодинакого участвуют в выражении данных различий. Каждое из них обладает спецификой смыслоразличительных возможностей.

Смыслоразличительные возможности интонационных конструкций

Смыслоразличительные возможности интонационных конструкций проявляются в следующем:

1) в русском и в литовском языках ИК и ИКЛ выражают смысловые различия: коммуникативные типы высказывания (сообщение вопрос – вопрос, вопрос – волеизъявление); различия внутри коммуникативного типа высказывания (сообщение оценка, вопрос – переспрос, вопрос – повторение вопроса при ответе и др.) . Сопоставление показало, что типы ИК в руском языке, в отличии от литовского, различают значения: “а) сообщение – вопрос ( в предложениях с союзом “или”): Он приедет у³тром / или ве¹чером. – Он приедет у³тром / или ве²чером? В литовском языке в таких предлолжениях вопрос строится при помощи союза ar, а сообщение – при помощи союза arba: Jis atvažiuos ry³tą / ar vakare²? – Jis atvažiuos ry³tą / arba vakare¹; б) сопоставительный вопрос с союзом а – переспрос с частицей а: А в субботу? – А в суббо³ту? В литовском языке такого типа переспрос строится без частицы и таким образом предложения имеют разный лексико – синтаксический состав: O šeštadienį? – Šešta³dienį?” [Кундротас, 11986, с. 20]. При сопоставлении также установлено, что в русском языке значения “вопрос с оттенком требования”, “отрицание” чаще выражаются с помощъю ИК, а в литовском – при помощи лексико – грамматических средств (форм повелительного наклонения, сочетаний частиц). Это уменьшает количественный состав интонационных оппозиций в литовском языке и тем самым снижает роль интонации, по сравнению с русским. В сложных предложениях различительные возможности интонационных конструкций проявляются прежде всего на стыке частей: типы ИК и ИКЛ выполняют функцию усиления и ослабления значений, выражаемых союзной связъю частей и их смысловым взаимодействием. В русском языке в сложноподчиненном предложении интонация завершенности (ИК – 1, ИК – 2) или незавершенности (ИК – 3) в главной части усиливает или ослабляет ее смысловую самостоятельность: “Мы зашли в ле¹/³с, / чтобы укрытся от ве¹тра. Мы зашли в ле³с, чтобы укрытся от ве¹тра. ( = Мы зашли в лес для того³, / чтобы укрытся от ветра.) Аналогичные отношения наблюдаются и в литовском языке: Jie išėjo anksti ry¹/²tą, / kad su šviesa sugrį¹žtų Jie išėjo anksti ry³tą, / kad su šviesa sugrį¹žtų. ( = Jie išėjo anksti rytą todė³l, / kad su šviesa sugrį¹žtų )” [Кундротас, 1986, с. 21].

В бессоюзных соединениях предложений с помощью интонационных конструкций разграничиваются последовательность действий и взаимообусловленность действий. “В русском языке данные различия выражаются при помощи интонации завершенности (ИК – 1, ИК – 2): Сдам экза¹/²мен, / поеду отдыха¹ть (последовательность действий) и интонация незавершенности (ИК – 3): Сдам экза³мен, / поеду отдыха¹ть (взаимообусловленность действий). = Когда сдам экза³мен, / поеду отдыха¹ть. Аналогичные отношения наблюдаются и в литовском языке: Gausiu pre¹miją / pirksiu magnetofo¹ną . – Gausiu pre³miją, / pirksiu magnetofo¹ną ( = Kada gausiu pre³miją , / pirksiu magnetofo¹ną.)” [Кундротас, 1986, с.

2)Интонационные конструкции выражают также стилистические различия. В неконечных синтагмах повествовательного предложения при выражении незавершенности ИК – 3 (в литовском ИКЛ – 3) придает речи разговорный оттенок, а ИК – 4 (в литовском ИКЛ – 4) характеризует официальный, деловой тон; ИК – 6 (ИКЛ – 6) преобладает в торжественно – приподнятой речи.

3) Интонационные конструкции выражают также различия нейтрального и эмоционального отношения говорящего к высказываемому: Почему² ты опоздала? (нейтральный вопрос) и Почему4 ты опоздала? (вопрос с назиданием); также в литовском: Žiūrė³jai krepšinį? Žiūrė¹jau. (нейтральный ответ) и – Žiūrė4jau! (ответ с вызовом).

Смыслоразличительные возможности интонационного центра.

Передвижение интонационного центра в русском и в литовском языках чаще всего используются:

как средство выделения неизвестного в вопросе без местоименного слова:

"Сестра³ учится в институте? – Сестра учится в институ³те? Sesuo³ mokosi institute? – Sesuo mokosi institute³?” [Кундротас,

1986, с. 23];

как средство смыслового выделения слова в вопросе с местоименным словом:

“Где Вы² живете? – Где Вы живе²те? Kur Jū²s gyvenate? – Kur Jūs gyve²nate?” [�[Кундротас, 1986, с. 23]/p>

как средство выделения главного в сообщении:

“Ни¹на звонила утром. – Нина звонила у¹тром. Ni¹na skambino rytą. – Nina skambino ry¹tą.” [�[Кундротас, 1986, с. 23]/p>

как средство детализации смысловых отношений в составе темы в неконечных синтагмах повествовательного предложения:

“Золотые медали в Пра3/4/6ге ге / завоевали че¹ские хоккеисты. – Зо3/4/6олотые медали в Праге / завоевали че¹ские хоккеисты. AAukso medalius Pra3/4/6hoje / iškovojo če¹kų ledo ritulininkai. – Au3/4/6kso medalius Prahoje / iškovojo če¹kų ledo ritulininkai.”[�[Кундротас, 1986, с. 23]/p>

В меньшей степени передвижение интонационного центра в обоих языках участвует,

как средство конкретизации лексического значения слова:

“А ларчик про¹сто открывался. – А ларчик просто открыва¹лся. (“просто” как наречие и как частица). Visi išvažiavo. Vie¹nas jis liko. – Vienas ji¹s liko. (“vienas” – как им. числительное и как частица)” [�[Кундротас, 1986, с. 23]/p>

в выражения различий по цели высказывания:

“Вот что² он сказал? – ВВо²т что он сказал. Štai ką² jis pasakė? – Štai² ką jis pasakė!” [�[Кундротас, 1986, с. 23]/p>

Смыслоразличительные воможности синтагматического членения.

Синтагматическое членение в обоих языках служит для выделения из потока речи предложения и его смысловых частей. Синтагматическое членение также используется,

как средство рразличения коммуникативных типов высказывания:

“За³втра мы уезжаем? – За4/3втра / мы уезжа¹ем. Ryto³j mes išvažiuojame? – Ry4/3toj / mes išvažiuojame.” [�[Кундротас, 1986, с. 23]/p>

как средство конкретизации синтаксических связей между словами в предложении:

“Сестра писа¹ла: / мать уезжает в санато¹рий. – Сестра³, писала мать, / уезжает в санато¹рий. Sesuo ra¹šė: mama išvažiuoja į sanato¹riją. -Sesuo³, rašė mama, / išvažiuoja į sanato¹riją .” [�[Кундротас, 1986, с. 23]/p>

как cредство детализации смысловых отношений внутри предложения:

“Встретимся завтра вечером у Никола¹я.- Встретимся за¹/²втра, / ве¹/²чером, / у Никола¹/²я. (дополнительное членение вносит пояснительный оттенок). Ср. В литовском: Rita ir Petras gyvena Kaune³/4, / o aš Vi¹lniuje. – Rita ir Pe³/4tras / gyvena Kaune³, / o a³š – / Vi¹lniuje. (дополнительное членение подчеркивает сопоставление).” [�[Кундротас, 1986, с. 24]p>

Смыслоразличительные возможности ппаузы.

Пауза и в русском, и в литовском языках главным образом выступает как средство подчеркивания смысловых и эмоциональных отношений, выражаемых в предложении; поэтому по сравнению с другими интонационными средствами ее различительные возможности меньше.

Таким образом, сопоставление показало, что в русском языке смыслоразличительные возможности интонации выше, чем в литовском; в литовском языке соответственно усилена роль лексико-грамматических средств. Своеобразие звучания русской интонации обусловлено ритмическим строением слова и выражается в большей резкости движения тона в слоге и в составных частях ИК, в контрастности интонационного центра, аа также в больших интервалах уровней тона составных частей интонационной конструкции.

1. 2. Интонация как средство выражения нейтрального и субъективного (эмоционального) отношения в речи

“Звучащее предложение представляет собой единство смыслового и эмоционального содержания. Смысловое содержание включает субъектные, предикатные, временные, пространственные, причинно-следственные, условные и т.п. отношения, а также различия по цели высказывания: повествовательность, вопросительность, волеизъявление. Эмоциальное содержание включает выражение чувств: радости, гнева, испуга, разочарования, презрения, настороженности, удивления и т.п.” [�[Брызгунова, 1984, с.3]/p>

В лингвистике и в практике преподавании понятие эмоционального связано с понятием экспрессивного. Эмоции, экспрессия – информация, связанная с субъективным отношением говорящего.

Выражение различия нейтрального и суъективного отношения говорящего в высказываниях с одинаковым строением и лексическим составом – один из основных видов различий высказываний, выражаемый средствами интонации.

Субъективное отношение говорящего к высказываемому может быть выражено как добавочный эмоционально – смысловой оттенок:

Куда2 я положил ключ? – Куда6 я положил ключ?

ИК-2 – нейтральный вопрос, ИК-6 – вопрос с оттенком недоумения.

Непра1вильно читаете: / ка2к произносится это слово? – Непра1вильно читаете: / ка4к произносится это слово?

Кому2 я сказала? – Кому4 я сказала?

Ko čia sty2psot? – Ko čia sty4psot?

(LTV. Filmas. Prokurorai.)

ИК-4 и ИКЛ- 4 придают оттенок вызова:

Сказа3ла отцу? – Сказа1ла.; Сказа3ла отцу? – Сказа4ла.

Попа3ло? – Ничу1ть.; Попа3ло? – Ничу4ть.

Высказывание с ИК-4 – ответ с оттенком вызова и ххвастовства.

А мне говори3л, / что у него не2т велосипеда. – А мне говори3л, / что у него не4т велосипеда. //

Hmm, / kodė4l, / čia saky2kim, / jisai man turėjo paska4mbinti, / ir visa ki3ta? // – Hmm, / kodė2l, / čia saky2kim, / jisai man turėjo paska2mbinti, / ir visa ki2ta? //

(TV3. Pokalbių šou. Nomeda)+

Čia nauja tokia3 / Mumbojumbo ša1lis. – Mumboju3mbo? // – Čia nauja tokia3 / Mumbojumbo ša1lis. – Mumboju4mbo? // (LTV. Laida “Pagauk kampą”)

ИК-4 и ИКЛ-4 придает высказываниям оттенок удивления.

Позвони1ть надо было. – Позвони4ть надо было!

Высказывание с ИК-4 звучит с оттенком упрека.

Mes abudu ne vi2ską padarėm toj vietoj. //

Mes abudu ne vi5ską padarėm toj vietoj! //(TV3. Pokalbių šou. Nomeda)+

В первом варианте высказывания – нейтральная констатация факта, во втором же появляется оттенок сожаления, которое выражается при помощи ИКЛ-5.

Субъективное отношение говорящего к высказываемому может быть выражено как усиление смысла нейтрального высказывания:

Одна4ко / за время пути4 / собака могла подрасти1. – Одна4ко / за время пути4 / собака могла подрасти3!//

В высказывании с ИК-1 средством выражения возрaжения служит соответствующего значения частица. Во втором варианте высказывания возражение усиливается при помощи ИК-3.

Но ведь я и ва1м сказал. – Но ведь я и ва3м сказал!

ИК-3 усиливает категоричность утверждения.

Почему2 ты пришла ттак поздно? – Почему4 ты пришла так поздно?

Усиление недовольства выражается при помощи ИК-4.

– Aš ba3 ltas? //

– Ba2ltas. //

– Koks jū3sų . / koks jūsų rei2kalas, / ar aš ba3ltas / ar neba2ltas? //

– Aš ba4 ltas? //

– Ba2ltas. //

– Koks jū3sų . / koks jūsų rei2kalas, / ar aš ba4ltas / ar neba4ltas? // (LTV laida. «Pagauk kampą».)

ИКЛ-4 усиливает выражение недовольства говорящего.

Е2сли бы я знал! – Е5сли бы я знал!

Хо2ть бы не опоздал! – Хо5ть бы не опоздал!

В высказываниях с ИК-5 усиливается значение сожаления, желания.

Тот, кто еще не на3чал, / не поэт1. А кто уж на3чал, / тот не начина1ющий. – Тот, кто еще не на3чал, / не поэт7.

Не то1. – Не то7! ; Не так1. – Не так7!

ИК-7 служит средством усиления отрицания.

Да1. – Да7! ;

А ведь это правда1. – А ведь это правда7.

Taip1, / be a2bejo žinojau. – Taip1, / be a7bejo žinojau. // (TV3. Pokalbių šou. Nomeda)+

Aš tikrai1 negalvojau, / ka2s bus kitą dieną. – Aš tikrai3 negalvojau, / ka7s bus kitą dieną. // (TV3. Pokalbių šou. Nomeda)

– Aš dar galiu1, / dar galiu1, / dar galiu1. / Aš dar galiu1. / – Aš dar galiu7, / dar galiu7, / dar galiu7. /

Aš dar galiu7. // (LTV laida. Pagauk kampą.)

ИКЛ-7 как и ИК-7 служит средством усиления утверждения.

Тишина1. – Тишина7! – Хороший доклад1. – Хороший доклад7!

Све1тлая голова. – Све7тлая голова!

ИК-7 служит средством усиления качественной характеристики.

Pralaimėjęs prezidento rinkimus, / Valdas Adamkus liko skolingas milijo1ną. – Pralaimėjęs prezidento rinkimu1s, / Valdas Adamkus liko skolingas milijo3ną. // (TV3. Žinios)

ИКЛ-3, употребляемая при передачи информации, усиливает смысл нейтрального высказывания. Выражается высокая степень проявления признака.

Субъективное отношение говорящего к высказываемому может быть выражено как эмоциональное состояние говорящего:

А ммы в зоопа1рке были. – А мы в зоопа6рке были!

Jo2nai, / man atidavė tavo lai2dą režisuot. (LTV laida. Pagauk kampą.) – Jo6nai, / man atidavė tavo lai2dą režisuot. // (LTV laida. Pagauk kampą.)

ИК-6 и ИКЛ-6 передают радость говорящего.

Валерий пры1гает / – но2вый / мирово2й / реко2рд! – Валерий пры6гает / – но6вый / мирово6й / реко2рд!

ИК-6 передает восторг, ликование говорящего.

Jau2dinantis, / giga2ntiškas, / nuostabu1s, / efekti2ngas, / didi2ngas, / kva2pą gniaužiantis, / amžiaus fi3lmas / “Žiedų valdo1vas: / dvi1 // tvirto1vės”. (в прочтении информанта)

– Jau6dinantis, / giga6ntiškas, / nuo5stabus, / efekti6ngas, / didi6ngas, / kva6pą gniaužiantis, / amžiaus fi3lmas / “Žiedų valdo1vas: / dvi3 / tvirto2vės”. (reklama)+

При помощи ИКЛ-6 передается восторженность, приподнятость настроения говорящего.

А э3то / я ууже зна1ю. – Отку2да? – А э3то / я уже зна1ю. – Отку6да? –

ИК-6 передает удивление.

Что на2до? Хо2дят тут всякие! – Что на2до? Хо7дят тут всякие!

ИК-7 передает раздражение говорящего.

В потоке речи каждый тип ИК представлен рядом произнесений, которые называются реализациями ИК. Одни из них составляют разновидность нейтральных реализаций, которые могут различаться степенъю выраженности компонентов интонации, например, степенъю повышения тона на гласном центре в ИК-3, длительностъю гласного центра или конечного слова в ИК-6. При этом в потоке речи в отдельных произнесениях могут совмещаться признаки двух типов ИК, например, ИК-1 и ИК-2, ИК-2 и ИК-3 и т.д. Такая интонация наблюдается в условиях ослабления смыслоразличительных возможностей определенных типов ИК. Нейтральные реализации характеризуют речь, в которой субъективное отношение говорящего к высказываемому интонационно не ввыражено или выраженно минимально.

С другой стороны, реализации какого–либо типа ИК могут иметь такие особенности строения, которые служат средством выражения субъективного отношения говорящего к высказываемому. Это – модальные (эмоциональные) реализации ИК. В литовском языкознании исследования по модальным реализациям ИКЛ еще не проводились, поэтому в работе будут рассматриваться только некоторые модальные реализации русских ИК.

Итак, удивление в вопросе выражается с помощъю такой модальной реализации ИК-3, которая отличается от нейтральной повышением тона не только на гласном центра, но и на гласном постцентрового слога. ППри усилении удивления гласный центра ИК-3 произносится с понижением тона, высокий уровень тона перемещается на постцентровый слог, длительность гласных увеличивается. Различия, выражаемые нейтральной и модальной реализациями, совместимы в одном и том же контексте.

Тот или иной тип ИК может иметь разное количество модальных реализаций. Они могут отличаться от нейтральных: 1) особенностъю движения тона на гласном центра, предцентровом или постцентровом слогах; 2) направлением колебаний тона в предцентовой части; 3) увеличением длительности слога – центра или другого слова; 4) произнесением ИК в верхнем или нижнем регистре; 5) изменением тембра гласных при выражении чувств говорящего.

Нейтральные и модальные реализации какого-либо типа ИК составляют интонационный ряд ИК, в котором нейтральная реализация может заменить любую модальную реализацию, относящуюся к данному ряду.

Интонационный ряд ИК-1 включает разнообразные модальные реализации, которые служат средством усиления утверждения, несогласия, возражения, качественных характеристик.

Интонационный ряд ИК-2 включает несколько разновидностей модальных реализаций, которые служат средством выражения различных оттенков смыслового противопоставления и подчеркивания и отличаются от нейтральных длительностъю и уровнем тона на гласном центра, в предцентровых и постцентровых слогах.

Интонационный ряд ИК-3 отличается богатством модальных реализаций: выражение различных оттенков удивления, радостное настроение, настроение уныния, разочарование.

Интонационный ряд ИК-4 включает незначительное количество модальных реализаций, которые отличаются от нейтральных резким увеличением интервалов между составными частями, дополнительным повышением тона на ппостцентровой части.

Интонационный ряд ИК-5 включает преимучественно нейтральные реализации.

Интонационный ряд ИК-6 включает незначительное количество модальных реализаций, которые подчеркивают в высказывании смысловые отношения, выраженные нейтральными реализациями. Так, убыстренный темп речи и повышенный уровень тона гласного центра подчеркивают переспрос; замедленный темп речи и пониженный уровень тона гласного центра и постцентровой части подчеркивают недоумение.

Интонационный ряд ИК-7 включает незначительное количество модальных реализаций. Наиболее употребительны из них отличается от нейтральной высоким уровнем тона на одном из предцентровых слогов, восходяще-нисходящим движением тона на гласном центра, увеличением длительности центра (в среднем в два раза по сравнению с другими слогами). Эта реализация ИК-7 вносит оттенок снисхождения, добродушия.

Возможности функционирования модальных реализаций ИК по сравнению с нейтральными ограничены. “Если нейтральные реализации проявляются при разном соотношении составных частей ИК, то модальные реализации возможны большей частъю лишь при наличии предцентровой или постцентровой частей. Если нейтральные реализации ИК участвуют в выражении смысловых различий высказываний, в противопоставлении нейтрального и субъективного отношения говорящего к высказыванию, то функции модальных реализаций ограничены выражением субъективного отношения говорящего к высказываемому” [�[Русская, т. 1,1980, c. 103]/p>

Выражение нейтрального и субъективного отношения говорящего в высказываниях с одинаковым синтаксическим строением и лексическим составом главным образом связаны с выражением стилистических различий высказываний.

В повествовании ИК-4, наряду с ИК-3, сигнализирует о незавершенности высказывания, но в отличие от ИИК-3, придает речи официальность: Гости4ницы, / поездки на теплохо4де, / автобусные экску4рсии, / все! (официальная речь) –Ответ на ваше заявле4ние / еще не поступил. При повествовании ИК-6, наряду с ИК-3 и ИК-4, сигнализирует в неконечной синтагме о незавершенности высказывания и придает речи торжественно-приподнятый стиль: Гости6ницы, / поездки на теплохо6де, / автобусные экску6рсии, / все! (приподнятая речь).

ИК-3, ИК-5, ИК-6 употребляются при выражении высокой степени проявления признака. ИК-6, по сравнению с ИК-3 и ИК-5, характеризует бытовые ситуации: ИК-5 и ИК-6. В предложениях с местоименными словами и частицами ИК-5 употребляется наряду с ИК-3 и ИК-6, но, в отличии от них, стилистически не ограничена и усиливает оценку: Кака5я музыка! (о Бетховене) – Какая му6зыка! (на танцплощадке).

Функциональная нагрузка разных типов ИК неодинакова и зависит от степени участия ИК в выражении разных видов смысловых и стилистических различий и от соотношения различий, несовместимых в одном контексте; от количества модальных реализаций ИК; от регулярности противопоставления высказываний, различаемых посредством ИК.

Степень участия интонационных средств русского и литовского языков в выражении различия нейтрального и эмоционального отношения говорящего к высказываемому неодинакова. Главным средством является интонационная конструкция. Передвижение интонационного центра, синтагматическое членение и пауза при выражении субъективного отношения говорящего к высказываемому участвуют редко.

– Па2ш, / здра2вствуй! //

– А гд2е вы были эти

три дня? //

– Рабо2тал! //

– А ве4чером? //

– До4ма. //

– То3же работали? //

– Не1т, / отдыхал. // А что2? //

– А я вас ждала на та4нцах. //

– А я3 / здесь живу4! // Во3н там на третъем этаже! //

– С ма3мой?

– Не1т, / с жено1й. //

– Так вы в бра3ке? //

– Да4. //

– И у вас есть де4ти? //

– До4чь. //

– И вы любите свою же4ну?

– Люблю4 . //

– Ха – ха1 . // Ну3 / я пошла1. /// Пока2! //

– Пока1. // Чуда2чка. //

[�[Брызгунова, 1984, 62]p>

Эмоционально-стилистические оттенки выражаются преимущественно интонационной конструкцией. В ответных репликах участников диалога при помощи ИК-4 выражаются оттенки удивления и настороженности (словесно это звучало бы: А что? В чем дело? Почему вы об этом спрашиваете?). Другие интонационные средства в выражении эмоционально-смысловых оттенков не участвуют.

– Kai4p galėjo atsitikti, / kad moky3kloje, / kurią aš tai3p įdėmiai rinkau savo sūnui, / kurios kla3sei aš nupirkau kompiuterius, / kur įdėjau tiek lė6šų ir / ir sie6los, / kka4s yra svarbiausia. // Kodėl šioje moky3kloje, / pas ju2s / mano sūnus tapo kažkokio š. pardavėjo auka4? //

– Aš 3/ aš suprantu1. //

– Aš klau3siu, / kodė4l mano vaikas apsinuodijo / jū2sų mokykloje, / gerbiama2sis? //

– Na3, / supra2skit, // mes nega3lime / vi2sko / sukontroliuo2t. // Nors aš3 / aš vi3są laiką rūpinausi, / kad mokyklos terito3rija / būtų stebima ka2meromis. //

– Ką4 jūs čia veblenate? // Kodėl pu2sė jūsų moksleivių yra / narkoma6nai, / gerbiama6sis? //

– Atsiprašau2, / bet tai tikra nesą3monė. // Na3, / gal ir yra vienas kitas mokiny3s, / kuris varto4ja narkotines medžiagas. //

– Aš čia sprę3siu, / kas yra są2monė, / kas yra nesą2monė. // Jei jūs nesugebate užtikrinti vaikų saugu3mo, / juk to4 iš jūsų reikalaujama, / jų saugu2mo / ir sąlygų mokytis, / tuo užsiimsiu aš2. // Tu žinai3, / ka4s aš esu? // Aš klau4siu tavęs, // ar tu žinai3, / ka4s aš esu? // Klausimas labai pa2prastas // ir reikalaujantis trumpo atsa4kymo. //

– Na3. //

– Taip ar ne7? //

– Taip1. //

(LTV. Kino filmas. Prokurorai.)

Интонационные средства, взаимодействуя с синтаксическим строением и лексическим составом, передают смысловое и эмоциональное содержание. Смысловое и эмоциональное содержание, составляя единство, изменчиво в своем соотношении. Стремление говорящего более ярко выразить смысловое содержание высказывания сопровождается активизацией его эмоционального состояния. Главным из интонационных средств при выражении отношения говорящего к высказываемому является ИКЛ. В вопросительных предложениях ИКЛ-4, употребляясь наряду с ИК-2, усиливает оттенки недовольства и назидания говорящего, ппередает гнев говорящего. Преобладание в повествовательных репликах ИК-3 и ИК-6 способствует выражению высокой степени проявления признака, ИК-3 тем самым служит средством усиления возражении и категоричности утверждений. В передачи субъективного отношения говорящего к высказываемому действует и синтагматическое членение. Смысловое целое дробиться на минимальные отрезки, что передает напряженность состояния каждого из говорящих. Роль паузы незначительна: способствует передачи состояния неуверенности в речи второго. Передвижение интонационного центра в диалоге выражает только смысловые различия.

– Žemdirbiai reikalau2ja, / kad už li2trą pieno vasarą, / vietoj dabartinių trisdešimt penkių ce2ntų, / jiems būtų mokami šešiasdešimt penki1. //

– Kupro7ti mes, / taigi kupro7ti. //

– Ir kapeikas gau7nam. //

– Ir kape7ikas. //

– Ateičiai žemės ūkyje stabilizuo3ti / žemdirbiai reikalauja šimto keturiasdešimties milijonų litų1. //

– Pasvalio rajone1 / netoli Saločių bei Grenstalės pasienių postų protestuojantys ūkininkai su technika ir nuo magistralės neketina trauktis ne2t naktimis. //

– Į tokią tribūną Panevėžio ir Utenos krašto žemdirbiai vienas po kito lipo įtūžio ant valdžios dėl netesėtų pažadų lie2ti. //

– Voratinklius su4ka / ponas Algirdas Brazau6skas. // Jis diktuoja visas są6lygas / jie7ms. // Likę jaunieji vado6vai / Paksas ir Paulau2skas, / jie bijo išsižio6ti. // Jeigu išsižio3ja, / šitas ateina plačiais pečiais ir pasa2ko / “Nėra5 pinigų“. //

(LNK. Žinios.)

Изменение ссоотношения смыслового и эмоционального содержания данного текста довольно очевидно. В речи дикторов преобладает смысловое содержание, в выражении которого главную роль выполняют лексико-грамматические средства. Роль интонационных средств здесь минимальна. В речи земледельцев, где эмоциональное содержание преобладает над смысловым, функциональная нагрузка интонационных средств возрастает. ИКЛ-7, при взаимодействии с лексикой реплик, служит средством усиления утверждения и качественной характеристики, что передает неудовлетворенность говорящих. ИКЛ-6 употребляется при выражении высокой степени проявления признака и тем самым харатеризует бытовую ситуацию, что, при взаимодествии с лексикой, создает ироничность ситуации. Очевидную напряженность ситуации передает допольнительное синтагматическое членение и паузы.

Интонационные средства используются при усилении значений, выраженных лексико–грамматическими средствами или самостоятельно участвуют в реализации эмоционально-стилистических различий звучащей речи.

§ 2. Прагматические возможности интонации русского и литовского языков

““Глобальные” типы ИК в их основных, нейтральных употреблениях не несут прагматической информации (если не считать нейтральность прагматически маркированной), их прагматичность выявляется во вторичных употреблениях; что же касается модальных реализаций ИК, то все они оказываются прагматически нагруженными, так как изначально связаны с выражением субъективных отношений говорящего” [�[Муханов, 2001, с. 46]Особенности строения ИКЛ, которые могли бы служить средством выражения субъективного отношения говорящего к высказываемому, не исследовались, значит, судить о прагматической нагруженности модальных реализаций ИК можем только по отношению к русской интонации. Исследования по нейтральным рреализациям ИК и ИКЛ дают возможность рассматривать вторичные употребления ИК в русском и литовском языках с целью выявления прагматического потенциала высказывания.

“Дополнительная (прагматическая) информация возникает во всех случаях “отклонений” от типичной, нейтральной для данного высказывания интонации” [�[Муханов, 2001, с. 44]ср.:

“I. – Ты чита3ла Горького?

– Чита1ла (нейтральный ответ).

– А Маяко4вского? (сопоставительный вопрос).

– То1же читала (нейтральный ответ).

II. – Ты чита3ла Горького?

– Чита4ла (ответ с вызовом, хвастоством).

– А Маяко4вского?

– То4же читала (ответ с вызовом, хвастоством).” [�[Брызгунова, 1984, с. 24]/p>

Ответ на вопрос – диалогическая позиция, в которой основной, типичной для ответной реплики интонацией является ИК-1, что выражает нейтральное отношение говорящего. ИК-4 – это вторичная для ответной реплики интонация, которая является прагматически маркированной: ИК-4 передает хвастоство (с оттенком вызова) говорящего.

– Prie da2rbo, / sūnau1. //

– O mo5terys? / Ką jo4s dabar veiks? //

(reklama)

В высказывании ИКЛ-5 и ИКЛ-4 передают дополнительную информацию: досаду (ИКЛ-5) и удивление с оттенком недовольства (ИКЛ-4) говорящего.

– O tai kai4p čia? / O tai ka4m čia? / Treniruo4tis? / Ka2m čia reikia? //

(TV3. Pokalbių šou. Nomeda)

Вторичное употребление ИКЛ-4 порождает прагматическую маркированность реплики: удивление с оттенком недоумения говорящего.

– Ko5kia tu žiežula. //

(LTV. Kino filmas. Prokurorai.)

ИКЛ-5 усиливает оценку и служит средством выражения досады.

–

Ką7 čia pasakot? //

(LTV. Kino filmas. Prokurorai.)

Вопросительная реплика выражена ИКЛ-7 несет прагматическую информацию – сигнализация говорящим невозможности действия.

– Kokie3 spinduliai? //

– Ultraviole3tiniai. //

– Ultraviole3tiniai? //

– Taip1. //

– Bet gi jie giliai skve3rbiasi. //

– Taip1, / bet mes turime tokio kre3mo, / mes jus visaip ištri3nsime, / ir nepažei2s jūsų odos ląstelių.

– Kremu4? // Mane ištrinsit kremu4 dar? // Kas ten per kre4mas, / ką2? // Kas ten per kre4mas? //

(LTV. Laida. Pagauk kampą.)

В данной диалогической ситуации вторичное употребление ИИКЛ-4 выражает удивление, с оттенком недоверия, говорящего.

– Kie5k mes čia sėdėsim? //

– Turėtų kas nors ateit1. //

– Tas pats kaip ir visur1, / barda7kas. //

(LTV. Kino filmas. Giminės.) +

ИКЛ-5 выражает нетерпение говорящего, ИКЛ-7 усиливает качественную характеристику.

– Pa5saulio pabaiga. // Ka5m pasakysi, / nepatikės1. //

– Sakiau3, / barda2kas, / kaip visur1. //

– Bardake3, / sūnau2, / yra2 tvarka, / o čia3 – / jokios2. //

(LTV. Kino filmas. Giminės.) +

ИКЛ-5 выражает не только высокую степень проявления признака, но и в сочетании с ИКЛ-2 передает прагматическую информацию высказывания – досаду говорящих.

– Ko4 tu varai ant mano žinybos? // O kas4, / jeigu ne me3s, / visą šitą juodą darbą di2rbtume? Gerai jums prokurorams kalbė3t, / kai tik sė2dit ir papkes vartot. ///

– Kada5 tu matei mane papkę vartant? //

– Ir mane2. //

(LTV. Filmas. Prokurorai.)

ИКЛ-4 передается злость говорящего, а ИКЛ-5 – досада.

Разнообразным потенциальными прагматическими возможностями обладают императивные формы глаголов, которые с помощъю ИКЛ-2 и ИКЛ-3 передают градации категоричности волеизъявления в зависимости от степени заинтересованности говорящего в выполнении действия, от возможности и сложности этого действия.

– Tėvuk3, / ei3nam į vidų, / pava3lgysim, / paskui nebebus kada1. //

– Prisė3sk, / Jany2te. / Pasėdė3kime dar truputį. //

(LTV. Kino filmas. Giminės.) +

– Anta2nai, / nebepali3k manęs niekad. //+

(LTV. Kino filmas. Giminės.)

Волеизъявление, выраженное ИКЛ-3, в данных репликах приобретает характер смягченной просьбы с оттенком грусти, что влияет и на формы обращения: имя собеседника произносится в соответствии с настроением высказывания. Диалог прибретает целостность с точки зрения эмоционального отношения гговорящих.

– Tu gali3 vieną kartą man pasakyti, / ka2s yra? //

– Leoka6dija, / pra3šom atsisėsti ant šitos kėdės. // Gal aš iš pradžių vande2ns atnešiu. // Gerai3?

– Tu kažką man baisaus nori pasaky3ti? //

– Taip1. //

– Atne2šk. //

– Išge3rk iš pradžių. //

(LTV laida. Pagauk kampą)+

ИКЛ-3 придает императивным формам оттенок некой осторожности, а волеизъявление, выражаемое при помощи ИКЛ-2, отражает довольно требовательное отношение говорящего к собеседнику.

– Lore2ta, / Lore2ta, / pažiūrė2k, / pažiūrė2k, / kokie plaukai3, / kokia galva3, // pažiūrė2k! //

– Laiky2kit jį, / laiky2kit //

(TV3. Pokalbių šou. Nomeda) +

По сравнению с волеизъявительными репликами с ИКЛ-3, императивные формы данного диалога приобретают более высокую степень категоричности: просьба, выполнение которой говорящим не представляется сложным.

– Tai kurį ri2nksitės? //

– Arba ši3tą / arba tą3! // Greitai man saky2kit, / arba ši3tą / arba tą3. //

– Gal siūly2čiau? //

– Kuris yra galinge4snis? // Man reikia galinge6snio. //

– Galinge3snio? //

– Galinge4snio, / greičiau man saky2kit! //

– Supratau1. //

(LTV laida. Pagauk kampą) +

Степень категоричности данных волеизъявительных реплик, выраженных ИКЛ-2, еще выше: волеизъявление имеет характер требования, выполнение действия мыслится как обязательное.

– Nesikū4prink! // Kvėpuo4k normaliai. // Nepami4ršk, / kad tu turtingas komersa2ntas. // Ranka4s iš kišenės ištrauk! //

– Ne5suprantu, / velniams tiek daug tų kiše2nių. //

– Ne tavo rei4kalas, / Jogai2la. //

– Čia2 dar kišenė. //

– Laiky2k. // Čia smulkūs pinigai1. //

(LTV. Kino filmas. Giminės.) +

Волеизъявительные реплики диалога с ИКЛ-4 наряду с ИКЛ-2 передают речевой ситуации оттенок назидания. Обращение, выраженное ИКЛ-5, дополняет прагматическую информацию высказываний: говорящий не только с назиданием относится к собеседнику, но и проявляет к нему нетерпение.

– Ko jinai le4nda visą laiką, / pasaky2kit, / ko jinai le4nda? // Ką čia veikia mo2terys? //

– Mergai3te, / kką tu čia veiki2? //

– Ką tu čia veiki2, / mergai3te? //

(LTV. Laida. Pagauk kampą.)+

Вопросительные реплики, выраженые при помощи ИКЛ-4 наряду с ИКЛ-2, приобретают оттенок назидания.

– Oi6, / gal pasakytumėt savo va3rdą? //

– Ji dar neišmo4kyta kalbėt. //

(LTV. Laida. Pagauk kampą.)+

Оттенок назидательного отношения говорящего к собеседнику выражается при помощи ИКЛ-4 и в повествовательной реплики.

– A3mžius? O kiek2 tau metų?Ką3? Labai jau visai3 / toks jau se3nas?

– Šešiasdešimt penkeri1. //

– Oi6, / šešiasdešimt penkeri3, / labai nie6ko! Man ir2gi šešiasdešimt keturi. // Bet aš džiaugiuosi gyve6nimu, / šaltas du6šas iš ryto, / kavu6tė. //

(LTV. Laida. Pagauk kampą.)+

ИКЛ-3 и ИКЛ-6 передают дополнительную информацию: радостное, бодрое настроение говорящего, желающего привлечь внимание собеседника. ИКЛ-1 выражает нейтральное отношение говорящего к высказыванию.

Эмоциональное состояние говорящего может распространяться как на одно, так и на несколько предложений. Если тот или иной вид эмоционального состояния охватывает большой речевой отрезок, то обычно проявляются “ведущие” интонации, создающие окраску речи и передающие дополнительную (прагматическую) информацию.

. Я вспы4лчив, / всегда ужа5 сно волнуюсь. // Но са5 мое ужасное у меня / – это сон1 . // Едва только лягу в посте3ль / и только что начну засыпа3ть, / как в левом боку что-то де3рг / и бъет прямо в плечо3 / и вв го2лову. // Вска4киваю . как сумасшедший, / похожу4 немного / и опять ложу3сь! // Но только что начну засыпа3 ть, / как у меня в боку опять де3 рг, / и э6так / ра5з двадцать! // [�[Брызгунова, 1984, с. 24]/p>

Взволнованность говорящего, как дополнительная информация высказывания, передается ведущими для данного речевого отрезка ИК: ИКЛ-3 и ИКЛ-5.

– Na2, /kaip kruti3, / kaip se3kasi? //

– A2čiū, /neblogai3. // O kaip pa6ts? //

– Na aš aš aš3, / taip sa3kant, / kaip ži2rnis prie kelio.//

– Supranti3, / Albi2nai, / aš tau skambi3nu / ne be rei1kalo. //

– O2, / koks tra5giškas balsas. // Ką2, / pakliuvai į bė3dą? // Na klo2k, / nesivaržy3k. //

– Noriu tavęs paprašy3ti // paprašyti vieno6s / nedidelės paslaugo1s. //

– Na mielai3, / jei tik mano va2lioj .//

– Ar negalėtum man pai3mti / lagami2ną? //

– Galė3čiau. / Kodėl ne2? //

(Lietuvos radijas. Spektaklis. Lagaminas ir tretysis.)

ИКЛ-1 или ИКЛ-2 в обычной, типичной ситуации оформляли бы нейтральную беседу – обращение одного собеседника к другому с просьбой что-то сделать. Дополнительная (прагматическая) информация – состояние неуверенности, сомнения в речи первого и легкое удивление, оттенок неожиданности в речи второго передается вторичными употреблениями ведущих ИКЛ – ИКЛ-3, ИКЛ-6, ИКЛ-2.

– La3bas, / Jany1te.

//

– La3bas, / Vi2da. // Ko2ks sutapimas, // aš ką tik apie tave pagalvo4jau.// Nusire3nk, / aš paprašy3siu, / kad Jonas išvirtų arba1tos. //

– Ne ne2 , / jeigu gali3, / duo2k cigaretę. //

– Vie4špatie, / ka2m tau?

– Aš turiu su tavim pasikalbė3t, / Jany2te. //

– Pasaky3k, / kas atsiti2ko? //

– Šiąnakt buvo parėjęs Anta1nas. //

– Tu4 / kalbi rimtai4? //

– Nežinau3, / kuri buvo valanda3, / išgirdau tik kažkas vaikšto po miegamąjį2, / bet buvau išgėrus vai3stų, / nnegalėjau atmerk akių2, / o kai prame3rkiau, / mačiau Anta1ną. //

– Ir ką2 jis tau pasakė? //

– Nie1ko. //

– Kaip4? // Absoliučiai3? //

– Nie1ko. // Absoliučiai1. //

(LTV. Kino filmas. Giminės.) +

Реплики диалога яывляются прагматически маркированными: состояние удивленности – вторичное употребление ИКЛ-4, ведущие ИКЛ-3 и ИКЛ-2 передают волнение говорящего.

– Ką, / vyru2čiai, / čia da2rot? // Vaiku4čių atvažiavot pasiimt? // A3? // Kažkaip nelabai esat pana3šūs į rūpestingus tėvelius. //

– Ko4ks tavo reikalas? //

– Čia nelabai galima stovė7t. //

– KKlausy2k, / inspe2ktoriau, / neužstok panora2mos. // duo2k gamta pasigrožėt. //A3?//

– Tu čia nešu2mink, / gerai3, / nes greitai ištrauksim iš ma3šinos / ir s… atspa2rdysim. //

(LTV. Kino filmas. Prokurorai.)

Употребление ИКЛ-4 наряду с ИКЛ-2 передает оттенок назидания и некое недовольство гговорящих.

“Намек на пресуппозиции – те или иные события и обстоятельства, предшествующие моменту речи или следующие за ним, – характерная прагматическая особенность интонации” [�[Муханов, 2001, с. 45]

– Pradėjai rūky2ti? //

– Pradė5jau! //+

(LTV. Kino filmas. Giminės.)

ИКЛ-5 – это вторичная для ответной реплики интонация и является здесь прагматически маркированной. ИКЛ-5 выводит слушающего в пресуппозицию: давно хотел, собиралься начать курить, начал курить.

Важно отметить то, что “интонация не проясняет пресуппозиций, а только “намекает” на них” [�[Муханов, 2001, с. 45]/p>

Так, среди множества прагматических оттенков, варьируемых посредством интонации, в обычном “Здравствуйте” собеседник может услышать намек, напоминание о том, что он чем-то обязан говорящему, что-то ему должен; интонация в этом приветствии может предвещать что-то важное, серъезное, приятное, неприятное.

– La2bas. //

– La4bas. //

– Ange3le! //

– La2bas, // Arvydai Baltinai1. //+

(LTV. Kino filmas. Giminės.)

– La3bas, / ma3ma. //

– La3bas, / Lizu2te. //

– La3bas, / brangio2ji. //

– Ferdina3ndai, / la3bas. //

(LTV. Laida. Pagauk kampą.)+

Типичные речевые ситуации прагматической информацией, можно сказать, нагружены: неожиданность, радость, волнение, говорящих. Формы обращений не только называют действующие лица в речевой ситуации, но, при помощи разных ИКЛ, выражают качественные их характеристики.

– Go6rdonai . //+

(LTV. Kino filmas. Giminės.)

– Go2rdonai.

– Anta6nai. //+

(LTV. Kino filmas. Giminės.)

– Anta2nai. //

– Leoka7dija. //

(LTV. Laida. Pagauk kampą.)+

– Leoka2dija. //

Такое интонационное противопоставление создает кконтраст эмоционально-окрашенного (ИКЛ-6 в первом обращении – предвестие приятного; ИКЛ-6 во втором обращении – недоуменность; ИКЛ-7 – усиление чувственной характеристики ) и нейтрального отношения говорящего.

Выражение иронии – одна из ярких прагматических “способностей” интонации, которая проявляется в данных репликах:

– Jeigu aš3 / laimė3čiau / trisdešimt penkis tūkstančius li6tų, / tai paskambinčiau Mado6nai / ir sakyčiau “La2bas, / einam išgert arba1tos. //

(reklama)

ИКЛ-3 и ИКЛ-6 выражает приподнятое, но и несколько ироническое настроение говорящего, что влияет и на выражение приветствия: оттенок иронии предвещается что-то приятное.

– Sukčiai pa5tys užkibo ant jauko!

(LTV. Laida. Pagauk kampą.)

ИКЛ-5 передает ироническую удовлетворенность говорящего.

Каждый тип предложения (высказывания) обладает потенциальной модальной многозначностъю – способностъю выражения в речи разнообразных субъективно-модальных значений. Эти значения составляют потенциальный модальный ряд. Модальный ряд характеризуется высокой вариативностъю, которая обусловлена лексико-грамматической и интонационной вариативностъю, при этом наиболее сильным актуализатором субъективно-модальных значений является интонация.

– Закро4йте окно. (назидание)

– Закро2йте окно. (приказ)

– Закро3йте окно. (просьба)

– Prižadė3k / prižadėk tai senam tėvui. // (просьба)

(LTV. Kino filmas. Giminės.)

– Prižadė2k tai senam tėvui. (приказ)

– Prižadė4k tai senam tėvui. (назидание)

– Prižadė5k tai senam tėvui. (желание)

Cубъективно-модальные “наращения” варъировались интонацией. Таким образом, “с известной интонационной вариативностъю высказывания связана и его семантическая вариативность; исчисляя пределы интонационной вариативности высказывания (что принципиально возможно), ммы тем самым выявляем потенциальные субъективно-модальные (прагматические) значения данного высказывания, входящие как составная часть в его семантико-прагматический потенциал” [�[Муханов, 2001, с. 45]/p>

Среди наиболее регулярных интонационно выявляемых в речи субъективно-модальных значений оказываются эмоции и субъективная оценка – квалификация предмета речи по признаку “хорошо / плохо”. “Эмоции при этом получают прямое интонационное выражение – через те или иные модальные реализации ИК или же в случаях так называемых эмоциональных употреблений интонационных конструкций” [�[Муханов, 2001, с. 45]

– Когда ты вернешь мне кни2гу? (нейтральный вопрос с нейтральной реализацией ИК-2);

– Когда ты вернешь мне кни2гу? (и эмоциональный вопрос с модальной (двувершинной) реализацией ИК-2, выражающей недовольство, возмущение говорящего).

Субъективная оценка, в отличие от эмоций, не имеет прямого интонационного выражения. “Она обычно выступает как косвенное, производное значение, как “результатирующий эффект” эмоциональных интонаций” [�[Муханов, 2001, с. 45]При этом наблюдается естественная связь: с положительными эмоциями связана положительная оценка, отрицательные эмоции сигнализируют об отрицательной оценке. Можно сказать, что практически любое безоценочное само по себе высказывание, т.е. высказывание не содержащее в своем составе никаких специальных лексико-грамматических показателей субъективной оценки, через посредство эмоциональной интонации может стать оценочным. Направление оценки может меняться в одном и том же высказывании. Интонационно выражаемые эмоции и оценка являются в высказывании переменными величинами, они целиком зависят от переменчивых ппрагматических установок говорящего.

Интонационно выражаемые эмоции и субъективная оценка составляют имплицитную часть общего семантического содержания высказывания. “Это подтверждается важнейшим свойством этих имплицитных значений – их “диалогогенность”, т.е. способностъю к речестимулированию, речепорождению”. Диалоги, смысловые связи, построены на имплицитных связях, часто оказываются трудными для иностранных учащихся в плане восприятия, что требует специального комментария.

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

Проведенное в магистерской работе исследование позволяет сделать следующие выводы:

Современные проблемы изучения русской и литовской интонации охватывают:

вопрос терминологии интонации – в русском языкознании некоторые исследователи вместо термина “интонация” предлагают использовать такие термины, как “мелодия”, “мелодика” и “просодия”, “просодика”. Одни исследователи просодию и интонацию рассматривают в качестве синонимов, иные проводят разграничения между этими понятиями. В литовском языкознании проблема различий в определении интонации не возникает;

лингвистический статус интонации – русская и литовская интонации обладают тремя лингвистическими функциями (функцией членения, функцией связи, функцией передачи смысловых отношений), что определяет их лингвистический статус;

историю изучения – в ХVIII веке появились первые теоретические положения по русской интонации, сохранившиеся и в современных теориях. Исследования по интонации в русском языкознании бурно развивались в двух отраслях – в теории публичной речи (XVIII – XIX вв.) и в языкознании (последние десятилетия XIX века и первые четыре десятилетия ХХ века – поиск объекта изучения и методов анализа, с 40-х ХХ века до наших дней

– интонационные исследования, связанные с развитием как лингвистической теории, так и техники инструментальной фонетики). Первые сведения по литовской интонации появились в первом десятилетии ХХ века в работах по синтаксису. В литовском языкознании интонация изучена недостаточно;

интонационные классификации – вопрос о системе интонационных единиц и их классификации ставился только в исследованиях по русской интонации. Литовское языкознание интонационных классификаций не представляет;

изучение интонации в школе – проблема введения интонационного материала в процесс школьного обучения охватывает два главных момента: какую теорию интонации брать за ооснову обучения и чему конкретно обучать.

Актуальные вопросы функционального анализа интонации охватывают:

лингвистические и экстралингвистические аспекты – интонация в речи предстает как некий итог сбалансированного взаимодействия языковых и внеязыковых факторов;

функции, отмеченные в литературе – у многих исследователей по русской интонации терминологическая квалификация понятия функции не всегда равнозначна, общее концептуальное видение феномена фразовой интонации в основном совпадает: выражение смысловых и эмоционально-стилистических различий, т. е. значений. Немногочисленные сведения по литовской интонации разрешают утверждать, что литовская интонация выполняет коммуникативную, смыслоразличительную и эмоциональную функцию;

вопрос интонационных еединиц – разные авторы представляют разные взгляды на явление интонационной единицы: различия в терминологии, в определении сущности, и т.п., но никому из авторов еще не удалось выявить всеохватывающаю интонационную единицу, т. е. соотнести все функциональные возможности интонации с понятием одной ообщей интонационной единицей;

системно –функциональный подход к интонации – интонация в русском и литовском языках конкретизируется как система, в которую входят: тип интонационной конструкции (ИК, ИКЛ), место центра ИК, ИКЛ, членение на синтагмы, пауза. В потоке речи интонационные средства проявляются в единстве.

прагматический аспект функционального анализа интонации – к прагматике в настоящее время обращаются исследователи практически всех уровней языка, и менее всего это понятие используется в интонации. Интонация – это самый прямой и самый экономный способ выражения прагматических отношений.

Под вопросом Функциональные возможности интонационных систем русского и литовского языка подразумевается:

смыслоразличительные возможности интонационных средств русскогo и литовского языков – в русском и литовском языках интонация играет большую смыслоразличительную роль. Функциональные возможности интонации в каждом из них связаны с особенностями грамматического строя языка. ЧЧерты грамматического строя определяют как сходство, так и различия русского и литовского языков в плане функциональной нагрузки интонации. В русском языке смыслоразличительные возможности интонации выше, чем в литовском; в литовском языке соответственно усилена роль лексико-грамматических средств. Своеобразие звучания русской интонации обусловлено ритмическим строением слова и выражается в большей резкости движения тона в слоге и в составных частях ИК, в контрастности интонационного центра, а также в больших интервалах уровней тона составных частей интонационной конструкции;

интонация как средство выражения эмоционально – стилистических различий &– интонация в русском и литовском языках – звуковое средство языка, способное выражать эмоционально-стилистические различия звучащей речи. В лингвистике и в преподавании понятие эмоционального связано с понятием экспрессивного. Эмоции, экспрессия – информация, связанная с субъективным отношением говорящего. Субъективное отношение говорящего к высказываемому может быть выражено как добавочный эмоционально – смысловой оттенок, как эмоциональное состояние говорящего, как усиление смысла нейтрального высказывания;

прагматические возможности интонации русского и литовского языков – типы ИК, ИКЛ в их основных, нейтральных употреблениях не несут прагматической информации (если не считать нейтральность прагматически маркированной), их прагматичность выявляется во вторичных употреблениях; что же касается модальных реализаций ИК, ИКЛ, то все они оказываются прагматически нагруженными, так как изначально связаны с выражением субъективных отношений говорящего. Дополнительная (прагматическая) информация возникает во всех случаях “отклонений” от типичной, нейтральной для данного высказывания интонации.

Проведенное сопоставление выявило значительное сходство функциональной нагрузки интонационных систем русского и литовского языков. В обоих языках интонационные средства широко используются при выражении смысловых, эмоционально-стилистических различий, а также при выражении прагматической информации высказываний. Наибольшими различительными возможностями как в русском так и литовском языках обладает тип интонационной конструкции, меньшими – передвижение интонационного центра, синтагматическое членение, пауза.

Список литературы

1. Аванесов Р. Об ударении в русском языке. М., 1948.

2. Аванесов Р. Ударение в современном русском литературном языке. М., 1955.

3. Авина Н., ККундротас Г. Практическая фонетика и интонация русского языка. Вильнюс, 2001.

4. Аксенов В. Искусство художественного слова. М., 1954.

5. Антонова Д. Рявкина Ю. Сопроводительный курс фонетики интонации. М. , 1977.

6. Антонова Д. Щетинина М. Фонетика. Зарубежному преподавателю русского языка. М. , 1982

7. Аристархова С. Художественное чтение. М., 1952.

8. Артемов В. Коммуникативная, синтаксическая, логическая и модальная функции речевой интонации. М., 1966.

9. Артемов В. Принципиальные положения метода структурно-функционального анализа речевой интонации. – В кн.: Eksperimentinė fonetikos ir kalbos psichologijos kolokviumo medžiaga. В., 1974.

10. Артемов В. Метод структурно-функционального изучения речевой интонации. М., 1974.

11. Архипов Г. О влиянии темпа речи на аудирование. М., 1968.

12. Балли Ш. Общая лингвистика и вопросы францусского языка. М., 1955.

13. Баженов Н. , Черкашина Р. Выразительное чтение. Харьков. 1960.

14. Безяева Л. Семантика коммуникативного уровня звучащего языка. М. , 2002.

15. Бендер Н. Художественное чтение. М., 1963.

16. Бирман С. Словесные действия. М., 1951.

17. Блинов И. Выразительное чтение и культура устной речи. М., 1946.

18. Блинов И. О русской речевой интонации. М., 1956.

19. Бондарко Л. Звуковой строй современного русского языка. М., 1977.

20. Брызгунова Е. Практическая фонетика и интонация русского языка. М., 1963.

21. Брызгунова Е. Интонация и смысл предложения. – Русский язык за рубежом, 1967, № 1.

22. Брызгунова Е. Звуки и интонация русской речи. М., 1969.

23. Брызгунова Е. Фонологический метод в интонации. – В кн.: Интонация. Киев, 1978.

24. Брызгунова Е. Эмоционально – стилистические различия русской звучащей речи. ММ., 1984.

25. Брызгунова Е. Интонация и синтаксис. В кн.: Современный русский язык. М., 1999.

26. Брызгунова Е. Общее и специфическое в суперсегментной фонологии. //Фортунатовский сборник. М., 2000.

27. Брызгунова Е. Проблемы целого и части в структурах звучащей речи. Vox Humana. Budapest. 2000.

28. Бродовский М. Искусство устного изложения. М., 1887.

29. БЭС. Языкознание. – М., 1998.

30. Ваараск П. Тонические средства речи. Исследование по синтагматической фонетике. Таллин. 1964.

31. Варнеке Б. Античная декламация. М., 1901.

32. Вербицкая Л. Давайте говорить правильно. Пособие по русскому языку. М. 2001.

33. Востоков А. Опыт о русском стихосложении. М., 1817.

34. Всеволодский – Гернгросс В. Теория интонации. Прага. 1922.

35. Галкина – Федорук Е., Горшкова К., Шанский Н. Современный русский язык. Синтаксис. М., 1958.

36. Гарнцева А. Ритм как компонент речевой интонации. М., 1964.

37. Гвоздев А. К вопросу о фонологических средствах русского языка.- В кн.: Избранные работы по орфографии и фонетике. М., 1963.

38. Гончаров Б. Стихотворная речь. Методология изучения. Становление. Художественная функция. М., 1999.

39. Горбушина Л. Выразительное чтение и рассказывание учителя. М., 1961.

40. Городенский И. Об основных тоновых модуляциях применительно к выразительному чтению. Тифлис. 1899.

41. Гуревич Р. Паузация как одно из интонационных средств, помогающих выразительности чтения. М., 1968.

42. Долинов А. Практическое руководство к художественному чтению. М., 1917.

43. Дротвинас Л. Материалы по сопоставительному синтаксису русского и литовского языков. Простое неосложненное предложение. Вильнюс, 1980.

44. Ершов П. Технология актерского искусства. М., 1959.

45. Зимняя И. Релевантные и иррелевантные изменения

частоты основного тона. М., 1965.

46. Зиндер Л. Общая фонетика. Л., 1960.

47. Зиндер Л. Влияние темпа речи на образование отдельных звуков. Л., 1964.

48. Зиндер Л. Общая фонетика. М., 1979.

49. Златоустова Л. Фонетическая природа русского словесного ударения. Л., 1953.

50. Златоустова Л. Фонетические единицы русской речи. М., 1980.

51. Златоустова Л., Потапов В., Трунин-Донской В. Общая и прикладная фонетика. М., 1997.

52. Иванова – Лукъянова Г. О ритме прозы. – В кн.: Развитие фонетики современного русского языка. М., 1972.

53. Иванова – Лукъянова Г. О позициях в интонации.

54. Иванова -Лукьянова Г. Культура устной речи. М., 22000.

55. Интонация. Киев, 1978.

56. Кантер Л. Системный анализ речевой интонации. М.,1988.

57. Касевич В. Фонологические проблемы общего и восточного языкознания. М., 1983.

58. Каспарова М. Восприятие паузы. М., 1964.

59. Кедрова Г. Учебник по фонетике русского языка. М., 2000.

60. Клычникова З. Бессоюзное предложение и его понимание. М., 1953.

61. Клычникова З. Интонация как средство связи частей сложного предложения. М., 1965.

62. Кодзасов С., Кривнова О. Общая фонетика. М., 2001.

63. Коммуникативная грамматика русского языка. (под ред. Одинцовой И., Грековой О.) М., 2000.

64. Коровяков Д. Искусство выразительного чтения. М., 1900.

65. Корш Ф. Значение темпа в греческой ритмике. – ФФилологическое обозрение, т. 4, кн. 2. М., 1893.

66. Кравцов Н. Выразительное чтение. М., 1962.

67. Кузнецова Г. Мелодика протого повествовательного предложения в современном русском языке. Л., 1960.

68. Кундротас Г. Система оппозиций литовских предложений, различаемых интонацией (в сопоставлении с системой в русском языке). Kalbotyra. (Языкознание). ВВильнюс, 1983, 34 (2).

69. Кундротас Г. Интонационные конструкции русского языка в сопоставлении с литовским. “Русский язык в школе” № 3, Вильнюс, 1983.

70. Кундротас Г. Смыслоразличительные возможности русской интовации в сопоставлении с литовской //Автореферат дис. канд. филол. наук. М., 1986.

71. Кундротас Г. Фонетические характеристики интонационных конструкций русского языка в сопоставлении с литовским (экспериментально-фонетическое исследование). Kalbotyra. (Языкознание). Вильнюс, 1990, 42 (2).

72. Кундротас Г. Теоретические и практические аспекты интонации (в русском и литовском языках).

73. Леонтъева И. Функциональная теория интонации: Дис. .докт. филол. наук. М., 1975.

74. Лепская Н. Язык ребенка. (Онтогенез речевой коммуникации). М. , 1997.

75. Ломоносов М. Краткое руководство к риторике. М., 1743.

76. Ломоносов М. Российская грамматика. М., 1765.

77. Любопытнова В. Интонация вопросительного предложения в немецком языке. – В кн.: Вопросы интонации. М., 1953.

78. Мартине А. Основы общей лингвистики. М., 1963.

79. Матусевич М. Русское ллитературное произношение. Л., 1953.

80. Матусевич М. Введение в общую фонетику. М., 1959.

81. Матусевич М. Современный русский язык. М., 1976.

82. Мустейкене И. Современный русский литературный язык. Каунас, 1995.

83. Муханов И. Интонация в ее отношении к речевойпрагматике. «Русский язык за рубужом». 2000-1.

84. Николаева Т. Интонация сложного предложения в славянских языках. М., 1969.

85. Николаева Т. Языковые функции интонации и ее лингвистический статус. М., 1971.

86. Николаева Т. Фразовая интонация славянских языков. М., 1977.

87. Николаева Т. Языковые функции интонации и ее лингвистический статус. М., 1971.

88. Николаева Т. Семантика акцентного выделения. М., 1982.

89. Пакерис А. Акустическая сструктура просодии литовского литературного языка. Автореф. дис. . докт. филол. наук. Вильнюс, 1983.

90. Пешковский А. Русский синтаксис в научном освещении. М., 1914.

91. Пешковский А. Интонация и грамматика. М., 1928.

92. Петрянкина В. Современный русский язык. Раздел “Интонация”. Санкт- Петербург, 2001.

93. Потапова Р., Златоустова Л. и др. Общая и прикладная фонетика. М., 1997.

94. Радциг С. Демосфен- оратор и политический деятель. М., 1954.

95. Рапанович А. Фонетика французского языка. М., 1969.

96. Русская грамматика. Раздел “Интонация”.М., 1980. Т.1.

97. Рыбаков П. Методика выразительного чтения. М., 1938.

98. Саричева Е. Сценическая речь. М., 1956.

99. Современный русский литературный язык. Вильнюс, 1995.

100. Современный русский язык. (под ред. В.Белошапковой).М., 1997.

101. Сведенцов Н. Руководство к изучению сценического искуссва. М., 1887.

102. Светозарова Н. Интонационная система русского языка. М., 1982.

103. Сладкопевцев В. Искусство декламации. – В кн.: Энциклопедия сценического самообразования. М., 1910.

104. Тиханович Л. Функции интонации в речи. – В кн.: Методы обучения иноязычной речи. Минск. 1971.

105. Томашевский В. Стих и язык. Филологические очерки. М-Л., 1959.

106. Топорхов В. О технике актера. М., 1958.

107. Торсуев Г. Предварительное сообщение об экспериментальном сравнении английской и русской интонации. М., 1940.

108. Торсуев Г. Фонетика английского языка. М., 1950.

109. Торсуева И. Интонация и смысл высказывания. М., 1979.

110. Торсуева И. Определение языковых функций компонентов интонации. М., 1967.

111. Торсуева И. Теория интонации. М., 1974.

112. Трубецкой Н.С. Основы фонологии. М., 1960.

113. Фирсов Г. Об изучении синтаксиса и пунктуации в школе. М., 1961.

114. Франк Д. Семь грехов прагматики: ттезисы о теории речевых актов, анализе речевого общения, лингвистике и риторике. Лингвистика. ?, 2002.

115. Хромов С. Интонация в системе языка и проблемы методического прогнозирования. М., 2000.

116. Цеплитис Л. Анализ речевой интонации. Рига, 1974.

117. Черемисина Н. Строение синтагмы в русской художественной речи. Ритмико – интонационная структура предложения в русской художественной речи. – В кн. Синтаксис и интонация. Уфа, 1969.

118. Чичагов В. О динамической структуре русского предложения. М., 1959.

119. Черемисина-Ениколопова Н. Законы и правила русской интонации. М., 1999.

120. Широкова А. Методы типологическо-контрастивных сопоставлений в Московской формальной школе (от Фортунатова до Реформатского) / Фонетика и синтаксис. Вып. 1. М., 1997.

121. Щерба Л. Фонетика француского языка. М., 1937.

122. Щерба Л. Интонация. – В кн.: Большая советская энциклопедия, т. 18. М.,1953.

123. Янко Т. Коммуникативные стратегии русской речи. М., 2001.

1. Balazs J. The forerunners of structural prosodic analysis and phonemics. 1965.

2. Balkevičius J. Dabartinės lietuvių kalbos sintaksė. Vilnius, 1963.

3. Batteaux M. Principes de la litterature. Lyon, 1802.

4. Benedix R. Katechismus der Redekunst. Leipzig, 1903.

5. Bikulčienė P. Skatinamosios intonacijos suvokimas. Vilnius, 1970.

6. Bikulčienė P. Gramatinių formų įtaka skatinimo suvokimui. Vilnius, 1970.

7. Bikulčienė P. Skatinamosios intonacijos ir skatinimo gramatinės raiškos santykis. Vilnius, 1972.

8. Blair H. Lektures on rhetoric and belles lettres. London, 1785.

9. Boyanus S. Russian pronunciation. London, 1955.

10. Dabartinės lietuvių kalbos gramatika. Vilnius, 1997.

11. Daneš F. Sentence intonation from a functional point of view. London, 11967.

12. Durys M. Lietuvių kalbos sintaksė. Kaunas, 1927.

13. Ekblom R. Quantität und Intonation im Chochlitauschen. Uppsala, 1925.

14. Essen O. Allgemeine und angewandte Phonetik. Berlin, 1962.

15. Girdenis A. Fonologija. Vilnius, 1981.

16. Huttar G. Two functions of the prosodies is speech. London, 1968.

17. Jablonskis J. Rygiškių Jono lietuvių kalbos sintaksė. S.,1911.

18. Karcevskij S. L’intonation de la phrase. 1931.

19. Koženiauskienė R. Retorika. Iškalbos stilistika. Vilnius, 2001.

20. Krumbacher A. Die Stimmbildung der Redner im Altertum bis auf die Zeit Quintilians. Paderborn, 1921.

21. Lietuvių kalbos gramatika. Vilnius, 1976, t. 3.

22. Lietuvių kalbos žinynas. Kaunas, 2000.

23. Maaβ J. Grundriβ der allgemeinen und besondern reinen Rhetorik. Halle- Leipzig, 1798.

24. Mikalauskaitė E. Lietuvių kalbos fonetikos darbai. Vilnius, 1975.

25. Musenides T. Aischylos und sein Theater. Berlin, 1937.

26. Nauckūnaitė Z. Iškalbos mokymas. Kaunas, 2000.

27. Pakerys A. Lietuvių bendrinės kalbos prozodija. Vilnius, 1983.

28. Pinaeva V. Aperçu de l’intonation française. Moscou, 1965.

29. Pukelis V. Komunikatyvinė dabartinės lietuvių kalbos bendrojo klausimo sakinių intonacijos reikšmė. Vilnius, 1968.

30. Pukelis V. Kai kurie fiziniai pagrindinio tono požymiai lietuvių kalbos patikrinamuosiuose sakiniuose. Vilnius, 1972.

31. Rocca O. Die richtige Aussprache des Hochdeutshen. Rostock, 1886.

32. Saran F.Deutshe Verslehre. München, 1907.

33. Schubiger M. English intonation, its form and function. Tübingen, 1958.

34. Statkevičienė J. Vienarušių ir nevienarūšių pažyminių trukmė. Vilnius, 1972.

35. Šukys J. Lietuvių kalba 11kl.. Kaunas, 2001.

36. Talandienė M. Alternatyvinių klausimų intonacijos suvokimas. Vilnius, 1970.

37. Thumb A. Satzrhytmus und Satzmelodie in der altgriechischen Proza, 1913.

38. Trubetzkoy

N. Grunzüge der Phonologie. Göttingen, 1939.

39. Vaitkevičiūtė V. Skatinamoji intonacija lietuvių kalboje. Eksperimentinės fonetikos ir kalbos psichologijos koliokviumo medžiaga. Vilnius, 1978.

40. Vernaleken T. Deutshe Syntax. Wien, 1861.

41. Weithase I. Anschauungen über das Wessen der Sprechkunst von 1775- 1825. Berlin, 1930.

42. Zwirner E. Grundfragen der Phonometrie. Berlin, 1937.

43. Žiugžda J. Lietuvių kalbos gramatika. Kaunas, 1950.

44. Župerka K. Lietuvių kalba 12kl.. Kaunas, 2001.

1. http://ualgiman.tinklapis.lt/sintaksiniu_santykiu_reiskimo_priemones.html

2. http://ualgiman.tinklapis.lt/aktualioji_sklaida.html

3. http://donelaitis.vdu.lt/publikacijos/rykliene.pdf

4. http://www.philol.msu.ru/rus/galya-1/

Резюме

Магистерская работа “Функциональный анализ интонации русского и литовского языков” посвещена исследованию русской интонации в сопоставлении с литовской. В работе выявляется объем и специфика различительных возможностей ккаждого интонационного средства в интонационных системах двух языков. Сравнение функциональной нагрузки интонации проводится с учетом модальной (эмоциональной) и прагматической функции интонации в русском и литовском языках. В работе впервые на единой фонологической основе исследуется и описывается система интонационных средств литовского языка.

Santrauka

Magistro darbas „Rusų ir lietuvių kalbų intonacijos funkcinė analizė“ skirtas rusų kalbos intonacijos, lyginant su lietuvių kalbos intonacija, tyrimui. Darbe gretinama abiejų kalbų intonacinių sistemų skiriamosios galimybės. Funkcinio krūvis analizuojamas atsižvelgiant prasminę, emocinę (modalinę) ir pragmatinę abiejų kalbų intonacijos ffunkciją. Pirmą kartą darbe fonologinio metodo pagalba tiriama ir aprašoma lietuvių kalbos intonacinių vienetų sistema.